— Но ты уже должна была находиться близко. Ты подошла ко мне сзади. Ты наблюдала за мной и моим племянником. Ты слушала, как мы разговариваем друг с другом. Ты оказалась в ловушке внутри поля, что я создал. Ты никак не выдала своего присутствия.
Тор тактично прокашлялся.
— …значит, всё-таки пряталась.
Она уставилась на него, словно его слова окончательно сбили её с толку.
Она моргнула, открыла рот, потом снова закрыла его.
— Я не пряталась, — упорно настаивала она. — Это общественный парк. Я шла домой. Я хожу здесь почти каждую ночь.
Тор нахмурился, тон его голоса стал немного твёрже. Он направил конец молота в её сторону, указав на лицо.
— Я разговаривал со своим родственником довольно долгое время, прежде чем заключил его в силовое поле, — сказал Тор, и его слова прозвучали с обвинением. — Если тебя напугало это… значит, ты уже подслушивала, человек.
Тишина.
Она недоверчиво рассмеялась.
— Человек? — переспросила она. — Теперь меня обвиняют в том, что я — человек?
— Леди, — исправился он, поклонившись будто в знак извинения. — Женщина. Мисс. Как бы ты ни предпочла назваться, факт остается фактом.
Она нахмурилась и выглядела скорее сбитой с толку, чем успокоенной, или усмирённой, или даже встревоженной из-за него. По её глазам он мог видеть, как она думает и пытается найти хоть какой-то смысл во всём этом.
Он почти мог видеть, как у неё на языке крутятся вопросы, которые она хочет задать ему.
Она открыла рот, вероятно, чтобы озвучить эти самые вопросы, но Тор прервал её, в основном чтобы унять любопытство, которое усиливалось в ней.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Сильвия, — выпалила она. — Сильвия Хоуп.
Она подняла руку, чтобы провести ею по лицу, но когда увидела грязь на пальцах, вспомнила обо всём и опустила руку обратно, слегка отодвинув от себя.
— Я Тор, — произнес он.
Она сдвинула брови.
— Типа как бог?
Он моргнул, а затем слабо улыбнулся.
— Именно так.
Ее глаза светились откровенным недоверием.
— И куда ты теперь пойдёшь, «Тор», если позволишь узнать?
Он растерянно смотрел на неё в ответ.
Он и правда не подумал, где останется сегодня на ночь. Ему снова пришло в голову, как сильно он отвык посещать эти внешние миры. Он погряз в своём горе и слишком долго позволял себе убегать, пропустил слишком много лет с тех пор, как в последний раз посещал эту часть мира.
После очень долгой паузы Тор вскинул руку.
— Никуда, — признался он, оглядываясь вокруг. — Я должен отправиться за своим племянником, но похоже, он слишком сильно хотел втянуть меня в погоню за ним. Это заставляет задуматься, хотел ли он увести меня из этого земного города, либо от какого-то конкретного человека или существа, с которым он намеревался встретиться. Я бы хотел разузнать, зачем он принес в этот мир Андваранаут. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы понимать, что он ничего не делает без причины.
Смотря на нее, он приподнял бровь.
Его внезапно осенило, что он рассказывает гораздо больше необходимого.
Он рассказал ей гораздо больше положенного.
Эти земные существа были попросту слепы в своём мировоззрении по отношению к другим мирам. Они не знали ни одного другого мира, кроме этого, следовательно, их понимание межпространственных перемещений и сопутствующих сложностей было в лучшем случае ограниченным.
И тем не менее, смотря в эти янтарные глаза, Тор понял, что ему хочется сказать больше.
— Я не должен позволить ему втянуть меня в свои игры, — добавил он. — Из своего опыта я уже понял, что неблагоразумно позволять это ему или его братьям и сёстрам… Или его отцу, раз на то пошло. Завтра я посоветуюсь с местным оракулом и попробую отследить магический след, оставленный здесь.
Тор замолк, слегка нахмурившись при виде слабой, недоумевающей улыбки на её губах, когда она сложила руки, пристально разглядывая его, как будто…
Ну, как будто он был слегка не в своём уме.
Возможно, она права, смотря на него вот так.
Не существовало никакого закона, запрещающего богам разговаривать со смертными здесь. Одной из причин этого было точно то, что земляне примут его за психически неуравновешенного, возможно, даже в каком-то смысле умственно отсталого. Они будут воспринимать его слова не как сокровенную тайну, а как бред сумасшедшего.