— Первым делом я, само собой, уклонился от ее смертельной хватки, — самодовольно произнес Локи, оскалившись брату прямо в лицо.
— Только ты мог превратить в посмешище свою собственную героическую гибель. А я-то думал, что ты исправился, Локи. Я верил, что ты станешь хорошим и останешься на стороне добра до конца. — Тор искренне расстроился, узнав, что его братец добавил очередной обман к своему бесконечному списку шалостей и проказ.
— А я верил в единорогов и шоколадные фонтаны, но некоторые вещи в принципе невозможны, разве не так? А теперь можем мы пропустить нравоучительную лекцию о том, как я в очередной раз тебя надул, и перейти к мысли, которую, я вижу, ты отчаянно хочешь донести? Чтобы ты уже донес ее и пошел в душ? — с этими словами Локи демонстративно повел носом, чтобы подчеркнуть свою мысль.
— Я едва не умер из-за твоего предательства и того болвана, которого ты поставил охранять Биврёст. Где Хеймдалл?
Локи пожал плечами:
— Понятия не имею. Наверное, там, куда отправляются все личности, которых их правители объявляют предателями и освобождают от обязанностей.
— А где отец? — спросил Тор сквозь стиснутые зубы.
— А вот это правильный вопрос, не так ли? — улыбнулся бог обмана.
Тор сжал свободную руку в кулак.
— Сейчас не время для шуток, Локи. Я что-то почувствовал. Приближается нечто страшное, и нам потребуется помощь отца.
— Неужели? Знаешь, а я неплохо справлялся, пока тебя не было, а отец… ушел.
Локи выглядел вполне довольным своими успехами в качестве правителя.
— Отведи меня к нему или я познакомлю твой череп с Мьёльниром! — прорычал Тор.
— Крайне убедительный аргумент, полагаю. Но заверяю тебя, бояться нечего. Асгард в надежных руках, как и всегда.
Тор помрачнел.
— Чтобы в этом удостовериться, нам нужно найти отца.
Тор и Локи стояли у начала Биврёста в ожидании открытия портала, который должен был перенести их туда, где бог обмана прятал Одина.
Локи подвинулся к Скурджу и прошипел:
— Я ведь поручил тебе всего одну задачу: держать моего братца подальше.
Скурджа заметно встряхнуло.
— Прошу прощения, ваше величество. Но произошла… — он покосился в угол обсерватории, где валялась отрубленная голова дракона.
Локи повернулся к Тору.
— Не возвращаешься домой без сувениров, братец?
— Да вот думаю начать коллекционировать головы и прибивать их к стене дома. Хочешь присоединиться к моему новому трофею? — не остался в долгу Тор.
— Ого, какая жестокость! Асгард был гораздо более миролюбивым местом, пока я был у власти. — Локи любил подколоть сводного брата и наслаждаться его реакцией, однако сегодня Тор лишь отмахивался от его острот, озабоченный куда более важными делами.
— Ты, Скурп! — позвал он.
— Меня зовут Скурдж, — поправил его асгардец.
— Во Вселенной что-то неладно, и я подозреваю, что это нечто приближается к Асгарду. Пока нас не будет, будь добр, сфокусируйся на своей задаче, а не на вине и женщинах. — Тора явно не радовало отсутствие Хеймдалла. — Я привел тебе подмогу.
Тор кивнул в сторону входа в обсерваторию. Там, едва помещаясь в дверном проеме, стояли Вольштагг и Фандрал, самые преданные друзья Тора в жизни и на войне. Челюсть Скурджа отвисла.
— Двое из Воинственной Троицы? Я сражался плечом к плечу с вами в Ванахейме. Я Скурдж. Это честь для меня.
Он подошел к парочке воинов с протянутой рукой. Именно в эту руку Вольштагг всунул извлеченную из-за спины швабру, а Фандрал, посмотрев на пристыженного «стража Биврёста», добавил:
— Полагаю, тут пора прибраться.
Он указал на драконью голову.
Вольштагг рассмеялся:
— И не пропусти ни пятнышка. Фандрал очень придирчив.
Тем временем Биврёст вернулся к жизни, открылся вихрящийся портал.
— Пора идти, брат. Если только у тебя нет никаких других важных дел.
Локи прошел сквозь портал.
Фандрал посмотрел на Тора.
— Не беспокойся, сын Одина. Мы останемся здесь и проследим за твоим благополучным возвращением. Даже если Вольштаггу придется ради этого усесться на этого кретина сверху.
— Мы сражались плечом к плечу, — процедил Скурдж себе под нос.
Тор благодарно пожал руки друзей и, одарив Скурджа на прощание суровым взглядом, испарился на Радужном мосту.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Несколько крыс шныряли по остаткам ящика с выброшенными сгнившими фруктами. Мимо прошаркала пара ног без обуви, в одних носках, и крысы бросились врассыпную. Переулок находился по соседству с Тридцать седьмой улицей, что в Цветочном районе Нью-Йорка. В названии содержалось куда больше красоты, чем мог оценить случайный прохожий, попавший в это мрачное и заброшенное пространство между зданиями. Заваленные мусором переулки были переполнены мусорными баками, до краев набитыми фруктами и овощами, которые еще вчера утром были свежими, но не выдержали дневной жары. К сегодняшнему утру их уже выбросили на съедение позабытым попрошайкам и мелким животным.