У Элении опять поднялась температура, и девочка лежала в горячечном бреду — время от времени она принималась размахивать руками, так что Урд в конце концов привязала ее к носилкам, чтобы ребенок не упал и не поранился.
За весь оставшийся день женщина не проронила ни слова, но ему показалось, что она немного смягчилась. Да, она была напугана, но чего еще можно было ожидать? А вот Лив…
Он не знал, что и думать об этом парнишке. Изумление и страх, отражавшиеся во взоре мальчика, вскоре сменились чем-то другим, и теперь он старался держаться поближе к матери, но при этом не сводил с него глаз. Даже отворачиваясь, он чувствовал на себе тяжелый взгляд Лива. Следовало быть с этим парнишкой поосторожнее и не поворачиваться к нему спиной.
Чудо, на которое он и не надеялся, свершилось: солнце по-прежнему висело над горизонтом, словно заколдованное, и, хотя по его ощущениям уже настал поздний вечер, вокруг было светло. Вскоре они подошли к небольшому лесу и даже сумели найти перевернутую повозку. И Урд, и он сам понимали, насколько им повезло, ведь после бури не осталось никаких следов, по которым можно было обнаружить остатки телеги, однако она оказалась перед ними, со всеми пожитками Урд. Это дарило надежду.
Они расположились на ночлег, и Урд с детьми тут же заснули, забившись под телегу. Он вытянулся на своей накидке, закрыл глаза и попытался уснуть, но сон все не шел, а когда ему все-таки удалось задремать, это не принесло облегчения. Уже через пару часов он проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым. В голове роились обрывки воспоминаний об увиденных кошмарах, единственным спасением от которых была явь.
Поразмышляв о том, сколько же времени потребуется Урд и детям, чтобы выспаться, он кое-что придумал. Конечно, идея была безумной, но ему все равно нужно было как-то занять это время. Он проработал всю ночь, впрочем, ничем не отличавшуюся от дня, а когда Урд проснулась и, сонно протирая глаза, уставилась на него, устроил ей сюрприз. Из остатков повозки получилась вполне приличная двухколесная тележка, в которую могли поместиться и вещи Урд, и оба ребенка. Вид у тележки был не очень надежный, но свою службу она сослужит.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — сказала Урд. — Не знала, что ты ко всему еще и плотник.
— Ты что, забыла, что твой сын разгадал мою тайну? — Он улыбнулся: — Я же бог. Я могу все.
— Кроме того, чтобы вспомнить свое прошлое.
Женщина склонилась над дочерью, а потом над Ливом, и на ее лице промелькнула нежность. Он подумал, что она разбудит детей, но Урд лишь протянула к Элении руку и легонько коснулась ее лица. Было в этом жесте что-то трогательное.
И тут он заметил, какие у нее чистые руки… и какие гладкие. Ногти по-прежнему были обломаны, но на кончиках пальцев не осталось и следа от ран.
— И почему боги допустили это? — пробормотала Урд.
В ее голосе не было боли, одна лишь горечь.
— Не знаю, — ответил он. — Я не бог, хотя твой сын думает иначе.
Женщина посмотрела на исцеленные руки и, чуть помедлив, сказала:
— Я знаю.
— Откуда?
— Просто богов не существует. А если они и есть, то не стоит их винить в том, что происходит. Им наплевать на людей.
— И при этом ты провела погребальный обряд по заветам богов, которым поклонялся твой муж, — сказал он и почувствовал, что ему стало не по себе. Почему-то не хотелось продолжать этот разговор.
— Он этого желал бы. Я должна была исполнить его волю.
«И даже это она не обязана была делать», — подумал он.
Встав, Урд как-то странно посмотрела на него и поспешно скрылась за кустами у края леса. Он посмотрел ей вслед, но потом догадался, что может смутить ее, и отвернулся.
Оставалось закончить работу. Теперь уже не нужно было следить за тем, чтобы не шуметь, и дело стало продвигаться быстрее. Он почти справился с тележкой, когда Урд развела костер и приготовила из остатков продуктов завтрак.
Труднее всего оказалось впрячь в тележку лошадей. К близости людей коней приучили, и ему даже не пришлось привязывать их на ночь, но они явно не привыкли к тому, чтобы их ставили перед повозкой. В этот раз уговоров не хватило и пришлось применить силу.
Лив по-прежнему молчал и смотрел на него неодобрительно, но все же помог ему собрать пожитки. На тележке они соорудили из одежды и одеял лежанку для Элении. У девочки по-прежнему был жар.
Наконец они двинулись в путь. Прошло около часа, когда Урд под каким-то предлогом отослала Лива вперед и нарушила гнетущее молчание.