И чтобы еще раз убедиться в этом, рассмотрим, пожалуй, истоки воспроизводства чиновничьего сословия. Представим себя, например, в толпе абитуриентов педагогического института и зададим каждому абитуриенту один и тот же вопрос: «Кем ты хочешь быть после окончания этого института?» Один скажет: «Хочу преподавать математику»; другой скажет: «Буду преподавателем русской литературы». Кто-то скажет: «Мне бы стать учителем естествознания», «А мне бы преподавать историю», «А мне физкультуру детям» и так далее. Но ни один парень не скажет: «Хочу быть чиновником». Ни единая девушка не вымолвит: «хочу стать чиновницей».
Откуда же они берутся потом? Основная масса их, и не только в народном образовании, формируется за счет потерпевших фиаско на профессиональном уровне. Где уж этим людям делать вещи, служащие формой проявления Божественного в материальном мире, если даже банальный формальный труд им не с руки. Поэтому они идут другим путем: при помощи нормативных актов формируют завершенную детерминацию сложных систем.
Детерминация, которую чиновники горделиво называют «четкостью», представляет собой пакет нерушимых правил, подлежащих исполнению вне зависимости от ситуаций, которые динамично складываются на месте. Безобидный пример, когда поливальная машина моет асфальт во время дождя. Понятно, что в данном случае сухой мертвенный протокол торжествует, а Божественное обстоятельство дождя игнорируется.
Впрочем, чиновничий бумеранг может стать бумерангом в руках трудящихся, объявляющих забастовку, которая называется «работа по правилам». В этом случае трудящиеся являются на свои рабочие места, и с момента начала забастовки все как один скрупулезно исполняют нормативные требования и инструкции, безо всяких изъятий и невзирая ни на какие обстоятельства.
В результате, если речь идет, например, о железной дороге, то поезда останавливаются, дорога надежно закупоривается, правила торжествуют, а на уровне сложной системы железной дороги формируется стойкий паралич.
В этих обстоятельствах возникает естественный вопрос: «А нужны ли в таком случае правила вообще? Всеобъемлющий опыт человеческой практики подтверждает тот факт, что работа без правил приводит к беспорядочному, так называемому, броуновскому движению, формируется хаос. В конкретном случае железных дорог это чревато различными авариями и катастрофами.
Итак, работа по правилам формирует паралич сложных систем. А работа без правил формирует хаос. Хаос или паралич… Что же нам больше нравится, если шутя? А ежели серьезно — где же выход? Традиционно, чисто психологически, напрашивается идея «золотой середины». Где якобы находится окончательная истина. Но на уровне сложных систем никакая середина, в том числе и «золотая», не просматривается, поскольку число обстоятельств, влияющих на сложную систему, стремится к бесконечности. Таким образом, количество обстоятельств работающей сложной системы, по сути, бесконечно превышает число формальных параграфов, которые заложены в любую самую добросовестную и подробную инструкцию.
И значит, между обстоятельствами жизни и параграфами норматива формируется свободный промежуток, он так и называется «промежуток свободы». Внутри промежутка свободы не корректны и не правомерны любые нормативные действия и, в частности, такие устоявшиеся понятия как учет, контроль и так далее. Поэтому промежуток свободы является доверительным промежутком. Чем и кем заполняется доверительный промежуток? Он заполняется тем, кому мы доверяем — «Авторитету», который не ошибся «n» раз и есть надежда, что он не ошибется в «n+1», «n+2» и так далее раз.
Между тем. Управление сложными системами подразумевает не только узкопрофессиональное, но и «всеобщее» управление. Такое управление неизбежно включает в себя психологические феномены, духовные ценности, высокий уровень культуры, цивилизации, а также такие сакральные категории, как живопись, литература, любое творчество вообще, и как апофеоз всех этих понятий — религия.
Такая характеристика авторитета будто бы переписана с образа Иосифа. Именно за эти качества фараон и его окружение признали Иосифа авторитетным руководителем Египетского царства, ибо он обладал, по словам фараона, мудростью сердца, так как являлся носителем высокого духа. Фараон не ошибся, Иосиф действительно был именно тем человеком, который мог организовать массовое производство таких вещей, которые служили формой проявления Божественного в материальном мире.
И здесь мы обнаруживаем поразительную вещь. Тора не только проецируется на современную науку управления, каковую мы только что обширно цитировали, но и, как бы против воли автора, проникает в труды знаменитого противника иудаизма Карла Маркса. Действительно, Маркс язвительно отзывается о тех журналистах и политиках, которые полагают, «что когда речь идет о железных дорогах, следует думать только о железе и дорогах, когда речь идет о торговых договорах, следует думать только о сахаре и кофе, когда речь идет о кожевенных заводах — только о коже». Такое поверхностное видение действительности Маркс определял как «детски-чувственную точку зрения».
Развивая эту мысль, Маркс продолжает: «Разумеется ребенок не идет дальше чувственного восприятия, он видит только единичное, не подозревая о существовании тех невидимых нервных нитей, которые связывают это особое с всеобщим, которое в государстве, как и повсюду, превращает материальные части в одушевленные члены одухотворенного целого. Ребенок верит, что Солнце вращается вокруг Земли, всеобщее — вокруг частного. Ребенок поэтому не верит в Дух, зато он верит в Привидения». И тогда наивному младенцу «кажется, что он заклинает это приведение, бросая ему в голову кожу, сахар, штыки и цифры».
Следует обратить внимание, что автор этого пассажа противопоставляет Дух Привидениям и не случайно обозначает эти слова большими буквами.
Политические соратники Маркса, первые коммунисты на планете, не раз задавали своему вождю вопросы, связанные с логической несовместимостью его отдельных положений друг с другом и со всей махиной марксистской философии.
Почему, например, он, знаменитый атеист, основоположник материалистического учения о производстве, вдруг скатывается к категориям Духа и Привидений, да еще и на производстве, да еще и выделяет их большими буквами, хотя эти понятия являются классической религиозной атрибутикой? Почему он в четком механизме материального производства находит вдруг какие-то невидимые нервные нити, которые превращают материальные части в одушевленное целое? И не является ли это подменой атеистического учения коммунизма религиозным иудаизмом? Впрочем, ему задавали и другие вопросы. Почему это он, еврей от рождения, написал антисемитскую работу «К еврейскому вопросу»? Почему он, интернационалист по убеждению, закончил эту работу словами: «Освобождение евреев в обществе есть освобождение общества от евреев»? И, наконец, не думает ли он, что все это противоречит основополагающим принципам марксизма? На эти и другие подобные вопросы Маркс отвечал коротко и просто: «А я не марксист».
Что, в общем, и подтвердилось на глазах нашего поколения. Марксизм и марксисты отбыли в небытие.
А мы изучаем Тору.
В А И К Р А (третья книга Торы)
1. ВАИКРА
Третья книга называется «Ваикра» и начинается главой того же названия, что в переводе на русский означает «И призвал».