— Пока только магический, — в кадр опять влезла молодая женщина, показав ему лезвие ножа.
— Что вы хотите??? — еще раз завопил Император.
— Информацию. Всю. От организации дворцового переворота до ваших учителей-пришельцев из другого мира.
— Не понимаю, о чем вы, — надменно заявил Император.
— Видите ли, Ваше Величество, — опять вступила в разговор молодая женщина, — у нас есть магия, которая позволяет извлекать информацию из отрезанных частей тела особо упорных клиентов. Особенно много ее можно извлечь из яиц допрашиваемого, поэтому, когда клиент молчит, мы начинаем с них. А потом переходим к другим легко удаляемым частям тела. Не беспокойтесь, аппендицит останется при вас, до него лезть долго.
— Вы ничего не получи… ай! — Император почувствовал, как холодное лезвие ножа прижалось к его паху.
— Вы в этом уверены?
— Вы пишете все на камеру?
— Вас это беспокоит?
— Да вы понимаете, что делаете? Я — Император! — завопил тот.
— Мы в курсе, — парень засунул мизинец в ухо, как будто избавляясь от воды. — Зачем же так орать?
— Помогите! — во всю мочь завопил Император.
— Можете орать до посинения. Это старый морг в заброшенной части Токио. Сюда не то что никто не заходит, но и под страхом смерти не затащишь. Да, мы в курсе, что вы Император, иначе вы бы не были здесь. Мы в курсе, какие дела вы проворачивали. И вы нам о них расскажете рано или поздно. Чем больше будете упорствовать, тем меньше от вас останется в конце — вы же нас, точнее, наши дела знаете. Ну так как?
Император молчал, сцепив зубы. В первй раз в жизни он не знал, что делать. Оставалось только надеяться на чудо.
— Ладно, как хочет, — махнул рукой парень. — Кошка, сделай ему больно.
— С превеликим удовольствием, — сказала женщина, наклонившись над ним и примериваясь к нему, как к туше для разделки. — Я об этом столько лет мечтала. Во снах и наяву. Учитывая то, что со мной сделали такие, как он. Ну-ка, этот кусочек мне нравится. Давай-ка его отрежем!
Император завопил от боли.
— Ну вот и все, — сказал я тому, что осталось от Ямахито, и выключил камеру. — Стоило из-за этого упорствовать? Нельзя было сразу все рассказать и остаться целым?
— Дураки — они такие, — сказала Хитоми. — Думают, что чем больше будут запираться, тем целее будут.
— Ну, ты опять растолковала, что это не так, — я посмотрел на окровавленное тело Ямахито, висевшее на скотче.
— Только вот одна проблема, — вздохнула она. — Те, кого учат таким способом уже не имеют возможность исправиться. Так что не в коня корм.
— Да, исправиться ему уже не суждено. Только умереть с честью.
Ямахито поднял окровавленное лицо и посмотрел на нас. Попытался было что-то сказать, но так и уронил голову на грудь.
— Вы все слышали? — спросил я.
— Да, Рик, — сказал голос Аямэ в наушнике.
— Ваш вердикт с Реми?
— Виновен.
— А ты, Кошка?
— Виновен. Безусловно.
— Я тоже так считаю. Итак, гражданин Ямахито, я и трибунал признаем вас виновным в отдании приказов к индивидуальным и массовым убийствам, измене Японии и работе на иностранную разведку. А также в осуществлении государственного переворота, узурпации власти, преступлениях против человечности. Вы имеете что-то сказать по этому поводу?
Ямахито опять поднял голову, и так же бессильно уронил ее на грудь.
— Сжечь бы его живьем, — заметила Хитоми с горящими от ненависти глазами.
— Не будем уподобляться ему и его подручным, — сказал я. — Хотя я и согласен с тобой. Список его преступлений сейчас и в будущем огромен.
— Ну так может все-таки…
— Нет. Сделаем все как положено.
— Вы приговариваетесь к смерти через обезглавливание. Приговор будет приведен в исполнение немедленно, — я вручил Кошке катану.
То, через что она прошла в будущем по милости императорской семьи, было ужасно. Так что будет только справедливо, если приведет приговор в исполнение именно она, олицетворяя собой всю ту массу жертв с поломанными судьбами.
Кошка подошла к креслу, задрала голову императору, и, вложив в это всю свою ненависть и боль, взмахнула катаной.
Взметнулись вверх два фонтана крови, иссякая на глазах, а голова Императора с отчетливым стуком упала на пол. Я выключил камеру.
— Ну что, легче? — спросил я ее.
— Ты знаешь, нет, — Хитоми отерла клинок о его рубашку. — Просто чувство такое, как будто раздавила таракана. Очередного. Ну а легче мне не будет никогда, Рик. Только в аду, может быть. Хотя какой ад для ёкаев…
— Ну тогда давай закончим дело, — сказал я, и пошел в подсобку, развести печь для кремации.