Японская семья, укрывшаяся во время бомбежки в лесочке, вновь вышла на дорогу, когда стрельба затихла. Там проезжал со склада при казармах Шофилда грузовик с пехотинцами. Солдаты всмотрелись в лица проходивших мимо японцев и остановили машину. Угрожая оружием, семью выстроили у обочины, сочтя их диверсантами, сброшенными с самолета. Не помогли уверения главы семьи, владельца прачечной, что он живет на Оаху уже тридцать лет и понятия не имеет, кто на кого напал.
Сержант, командовавший этой группой солдат, уже решил, что эти люди по законам военного времени подлежат расстрелу, и притом немедленно, когда внезапно появился какой-то офицер на джипе и приказал вначале доставить пленников в Форт Шафтер, где с ними разберутся. Это и спасло бедолагам жизнь.
В этой атмосфере неуверенности и паники в штаб адмирала Киммеля поступила директива от начальника Генерального штаба Маршалла из Вашингтона. Оно проделало долгий путь, и до последних минут не было абсолютно никакой уверенности, дойдет ли оно когда-нибудь до адресата.
Разносчик телеграмм Тадао Фучиками был сыном японцев, которые родились уже на Оаху. Он совсем не чувствовал себя японцем, и для него было само собой разумеющимся в случае чрезвычайного положения встать на сторону людей, в чьей стране он жил. В то утро он явился на работу в семь тридцать. Прежде чем уложить в сумку поступившие за ночь телеграммы, он некоторое время побродил по зданию, поболтал с телефонистками, полистал спортивную газету. Одет был Фучиками в хаки и носил фуражку с золотым галуном. Верхом на мотоцикле он выглядел почти как офицер. Офицер с глазами-щелочками...
В то утро Фучиками направлялся в округ Калихи, где находился Форт Шафтер. Прежде чем пуститься в путь, он сложил телеграммы по порядку и продумал маршрут. Выехал он до того, как смог точно узнать, что означает стрельба и взрывы в гавани. Прежде всего он доставил несколько частных телеграмм, потом пришла очередь коричневого конверта без пометки о срочности или каких-то других надписей, за исключением адреса "Командующему".
Пока он доставлял телеграммы, из разговора с адресатами стало ясно, что японцы совершили воздушный налет на Пирл-Харбор. Особого впечатления на Фучиками это не произвело. Ему была поручена работа, и он её выполнит, неважно, налет сегодня или нет.
Он прибавил ходу и помчался по шоссе. В тот день полиции было явно не до него. Недалеко от Форт Шафтера поездка внезапно закончилась - его остановил пикет военных полицейских. Наспех убедившись, что он действительно почтовый служащий, ему разрешили проехать. Но сержант военной полиции предостерегающе поднял палец:
- Тебе лучше не показываться на улице, парень. В своей форме ты выглядишь точно как япошка, спрыгнувший с парашютом.
После такого предупреждения Фучиками почувствовал себя уже не так уверенно. На Мидл - стрит он тоже оказался на волосок от гибели. Небольшой отряд гражданской гвардии, состоявший из вооруженных жителей, которым в исключительных ситуациях надлежало поддерживать закон и порядок, немедленно залег в укрытие, когда к ним подкатил косоглазый мотоциклист. Прогремели полдюжины выстрелов, счастью, все мимо.
Фучиками в ярости соскочил с мотоцикла и как самый настоящий американец с руганью набросился на ополченцев:
- Эй вы, сонные ублюдки, ослепли, что ли? У меня телеграмма для командующего, и если вы не прекратите стрелять, я приведу сюда военную полицию, которая надерет ваши проклятые задницы!
Эта достаточно колоритная речь заставила ополченцев присмотреться повнимательнее. Они убедились, что Фучиками не парашютист, и пропустили его.
У ворот Форт Шафтера Фучиками препятствий не встретил - там его знали. Но и там часовой ему крикнул:
- Тебе лучше залечь бы на дно, сынок! Иначе кто-нибудь примет тебя за самого Тодзио и сделает из тебя решето!
Фучиками последовал его совету после того, как доставил телеграмму. Окольными путями он вернулся на службу и весь остаток дня сортировал письма.
Генерал Шорт вскрыл коричневый конверт, прочитал телеграмму и поморщился. Она была направлена генералом Маршалом на армейский центр связи в Вашингтоне для передачи на Оаху в двенадцать по вашингтонскому времени. Это соответствовало шести часам местного времени.
На телеграфе Гонолулу её получили в семь тридцать три, за двадцать две минуты до того, как над бухтой появились первые японские бомбардировщики.
Генерал Шорт распорядился скопировать телеграмму и немедленно отправить её адмиралу Киммелю. Оригинал он отложил в сторону, заметив адьютанту, что предупреждение, к сожалению, запоздало.
В самом деле, американскому Генеральному штабу из расшифрованных японских секретных посланий и имевшихся в его распоряжении донесений о передвижениях войск и кораблей нетрудно было сделать вывод, что японцы готовятся к агрессии.
Тревожный сигнал об этом следовало ещё несколько дней или недель назад передать на ближайшие к Японии военные базы, и в первую очередь - на легкоуязвимую военно-морскую базу в Пирл-Харборе. Причины, по которым этого не сделали и на американские базы поступило только самое общее указание, лежали не только в военной сфере. Ответственность за недостаточные меры по подготовке к обороне в решающей степени должна быть возложена на политическую ситуацию в США.
Когда бесполезная телеграмма Маршалла дошла до адмирала Киммеля, у того уже были другие заботы. Он пытался организовать преследование японцев. И при этом вновь совершил серьезную ошибку.
Адмирал знал о существовании новой радиолокационной системы, но не воспользовался её возможностями. Станция Опана обнаружила приближавшиеся самолеты японцев. Все это время она продолжала работать, отслеживая и улетавшие японские самолеты. Но в центре управления этой информацией не воспользовались. Киммель тоже не считал её заслуживающей доверия.
Как правило в Америке придают огромное значение современной технике, но в данному случае радиолокатором пренебрегли. В дальнейшем ходе второй мировой войны прибору часто приходилось доказывать свои разносторонние возможности. А адмирал Киммель решил положиться только на результаты высланной им авиаразведки.
Это оказалось нелегким делом - большинство остававшихся в наличии самолетов имели повреждения. Однако постепенно удалось найти несколько машин и отправить их на поиски врага.
Первыми стартовали с острова Форд несколько старых летающих лодок. Их даже по тревоге не выводили из ангаров, настолько устарели эти колымаги, использовавшиеся только для перевозки почты и транспортировки грузов. Гидросамолеты не имели вооружения, и экипажам выдали карабины.
Старые неповоротливые машины не смогли обнаружить ни одного японского корабля. В этом отношении их миссия оказалась безрезультатной. Но зато они смогли с уверенностью констатировать, что японская эскадра не притаилась в засаде поблизости от Оаху и не готовится к высадке десанта.
Такая новость могла бы успокоить население, но её не придали огласке. И слухи продолжали разрастаться.
Экипаж одного из катеров береговой охраны утверждал, что японский флот стоит на рейде Барберс Пойнт. К вылету подготовили два В-17 - их тех, что прибыли из Сан-Франциско и пережили налет. Они обследовали местность в районе Барберс Пойнт, но ничего не нашли.
Следующая группа самолетов, отправившихся на разведку, состояла из остатков отряда, прибывшего с "Энтерпрайза". Их спешно подготовили к вылету, загрузили по одной бомбе и снарядили боеприпасами. По настоянию летчиков с В-17, которые видели, как японские агрессоры удалялись на север, машины с "Энтерпрайза" полетели в ту же сторону. В своих поисках они добрались до тех мест, откуда стартовало в атаку японское соединение, но кораблей, конечно, уже и след простыл.
В поисках участвовали несколько оставшихся неповрежденными эсминцев. С ними чуть было не произошла чреватая последствиями схватка: самолеты-разведчики с "Энтерпрайза" обнаружили отправившиеся на поиски эсминцы и приняли их за японские корабли. Они немедленно известили авианосец, но тот уклонился от боя, а при следующем вылете в эсминцах наконец опознали собственные корабли.