Пробыв в таком состоянии несколько минут, он поднял голову, что-то заметив…
«Ах…»
Раздался стук двух стаканов, поставленных на стол.
— «… Это тебе. Я не знала, какой ты хочешь, так что, вот… это сок из карибских персиков, в нём много витамина C…»
Айсака уже успела тихо подняться со своего сидения и принести два больших стакана красного сока. Поставив стаканы на стол, она сползла обратно на сиденье.
— «… Айсака…»
Когда она снова начала дышать? Айсака перед Рюдзи испустила глубокий вздох. Сидя с прямой спиной, она подняла голову и сказала:
— «Прости, это из-за того, что мы всегда болтаемся вместе… Из-за того, что я всегда хотела всё делать по-моему, всё так вышло… Всегда хотела, чтобы Рюдзи впутывался… Такая бездарная хозяйка, как я, не имеет права называть тебя глупым псом…»
Только её глаза сохраняли свою обычную резкость. Хоть она и сказала это, она выглядела обессиленной, и огонёк в её глазах был необычно тусклым.
На сердце Рюдзи как будто упал камень.
Айсака чувствует себя так же. Нас неправильно поняли и причинили нам боль из-за того, что мы всегда вместе! И я, и Айсака — оба мы впутались основательно. Поэтому мы всегда лицом друг к другу, всегда вместе…
Однако…
— «… Ну… Я на самом деле не против, чтобы… мы были… вместе…»
Рюдзи хотел что-нибудь сказать, но решил, что ни к чему. У Айсаки тоже душа болит! Поэтому… я не могу говорить с ней самоуверенным тоном… На этот раз Айсака произнесла:
— «Я… решила».
Поигрывая соломинкой со льдом в стакане, она вскинула голову и посмотрела парой решительных глаз прямо на Рюдзи.
— «Завтра я просто пойду и признаюсь Китамуре-куну. И не останется места для глупых ошибок. Я воспользуюсь самым откровенным… и нормальным способом признания».
Хотя её глаза выдавали её внутреннюю беззащитность, она всё равно ещё раз добавила: «Я решила».
Но глоток воздуха больше был нужен Рюдзи.
— «… Айсака… почему… так неожиданно… Нет, на данный момент у тебя с ним едва ли наметился прогресс…»
— «Вот именно. Нет вообще никакого прогресса, не говоря уж о…»
Он нас не так понял, а я и тебя втянула… Она сказала это еле слышно.
— «… Вот почему я хочу положить этому конец».
— «Конец? Что ты имеешь в виду…»
— «Положить конец 'нашей постоянной неразлучности'», закончила она.
Когда она замолчала, в её глазах появилась ясность, хотя выражение лица было таким холодным, как будто она только что окунулась в ледяную воду. Рюдзи онемел.
— «С сегодняшнего дня ты свободен! А раз так — можешь делать, что хочешь… Я не стану мешать. Хочешь признаться Минори или ещё что — давай!… Чем бы ни закончилось завтра моё признание, ты больше не должен меня слушаться».
«…!»
— «Твоя работа псом заканчивается сегодня. Начиная с завтрашнего дня, мы вернёмся к тому, что было прежде… до любовного письма!»
Объявление независимости.
Он больше не обязан был её слушаться.
В эту минуту он, вроде бы, должен быть счастлив!
Но даже тогда Рюдзи ничего не сказал.
Он мог сказать хотя бы «Спасибо за компанию», или «Наконец-то, можно отпраздновать», или что-нибудь ещё в том же духе. Но он не сказал ничего. Не сказал даже «Теперь мне будет одиноко»… вообще ничего. Ничего не приходило в голову, он мог только держать стакан со льдом, и всё… Даже если его пальцы уже начинали болеть от ледяного холода, даже если в сердце теперь было так же холодно, как будто там наступила зима.
Но Айсака по какой-то причине улыбалась… улыбалась молча. Взглянув на Рюдзи, она смущённо отвела глаза и, опустив голову, прикрыла рот руками.
— «… Очень странно, почему мы в конце концов снова оказались вместе? И сегодня тоже, когда мы даже не договаривались! Два ходячих зомби, которые в итоге просто повстречались здесь… Вместе ели каждый день… Постоянно вместе ошибались или спорили…»
Короткий смешок вырвался из-под её маленьких рук, а её глаза сощурились в щёлочки и стали похожи на два полумесяца. Айсака действительно смеялась, первый раз Рюдзи видел, как она смеётся от души.
— «Я… не хочу идти домой, не хочу возвращаться туда, где я совсем одна, поэтому я всегда вторгалась в твой дом и даже ела там, это на самом деле… м-м, очень…»
Айсака не договорила то, что пыталась сказать, и молча пожала плечами. Что у неё на уме? Она перевела взгляд куда-то в сторону и закрыла глаза, будто аккуратно запечатывая всё, что её глаза увидели, очень осторожно, не издавая ни звука.
— «Это… ха-ха, как сказать? Но… м-м, точно, хорошо, что я не умерла с голоду. Эм-м, я действительно неуклюжая, правда? Ты заметил, что я живу одна, так?»