Рюдзи действительно нёс Айсаку у себя на спине.
Подбородок Айсаки мягко тёрся о нервно бьющуюся жилку на шее Рюдзи.
Не говоря ни слова, она просто указала вперёд, в сторону огней шоссе, которое едва виднелось в конце аллеи…
— «АЙ!»
Бам-м! Послышался низкий вибрирующий звон; Айсака взвизгнула.
— «Что? Что случилось?!»
Рюдзи быстро остановился и повернулся, чтобы взглянуть на Айсаку у себя на спине. Он чувствовал очень близко её дыхание, они обменялись взглядами в темноте.
— «П-похоже, тут оказался дорожный знак… и я въехала в него лбом».
— «Чего?! Почему ты не уклонилась?!»
— «Это было слишком неожиданно! И я в этих потёмках ничего не вижу! Ты же тоже ничего не заметил?!… Ай, вот же…»
— «Где ты ударилась? Здесь?»
Рюдзи вытянул руку и потрогал горячий лоб Айсаки — всё равно смотреть в такой темноте было бесполезно.
— «… Крови, кажется, нет, и шишки тоже… Думаю, с тобой всё будет нормально».
— «Вот невезуха».
— «Удача здесь ни при чём, ты просто слишком бестолковая».
— «Что ты сказал?!» Рюдзи подхватил Айсаку, которая упиралась и сопела, и снова побежал. Как только они доберутся до шоссе, до дома будет уже недалеко.
— «… Хорошо, что ты не поранилась».
Так как свисток полицейского ещё был слышен невдалеке, пассажир, едущий на спине Рюдзи, наверное, не мог слышать его невнятных слов.
— «Тебе завтра нужно идти признаваться в своих чувствах. Нехорошо получится, если оцарапаешь лицо… так что всё в порядке!»
Айсака ничего не сказала.
Хорошо…
Он чувствовал, как Айсака мягкой щекой прижимается к его шее… путешествуя на его спине невредимой. Хорошо… Пока она остаётся там, всё будет отлично.
Убедившись, что полицейский на велосипеде не гонится за ними, они, наконец, выбрались из маленькой аллеи и вернулись к ослепительному свету фонарей на шоссе. По дороге они встречали жителей пригородов, возвращающихся домой после работы, а также старушек, выгуливающих собак. Все были заняты своими делами и не прерывались, чтобы посмотреть на Рюдзи и Айсаку. Люди из пригородов, рабочие фабрик, старушки или старые хрычи — у всех был свой собственный враг, с которым нужно было бороться, и, возможно, все они хотели, чтобы у них тоже была такая ночь, когда можно со всей дури попинать фонарный столб. Хотя они не делали этого, потому что были взрослыми.
Вдруг представив, как все эти люди вымещают свою неудовлетворённость на столбе, Рюдзи не мог сдержать смеха. Айсака это заметила и спросила:
— «Над чем ты смеёшься?»
Айсака высунула голову вперёд, дыша Рюдзи прямо в щёку.
— «Ничего… так, всякая ерунда».
— «Э?! Что это? Давай же! Скажи мне!»
«УХ-Х!»
Его душили за шею.
— «Т-ты что…»
— «А мне любопытно! Над чем ты смеёшься?»
— «… Я ж говорю, ничего важного, так что не беспокойся… Мне… Мне трудно дышать!»
— «Если не хочешь говорить, тогда я позабочусь, чтобы ты не смог сказать всю оставшуюся жизнь».
Серьёзно… как могут на свете существовать такие люди? — думал Рюдзи, сражаясь за глоток воздуха, чтобы он мог спорить с ней. Она своенравная, эгоистичная и несносная, эта тигрица-деспот. Сколько же раз я пострадал только потому, что проводило время с ней? И тогда, и там, и тут…
А вообще-то, чем больше я об этом думаю… все эти мучения кажутся теперь даже приятными. Наверное, в этом её теплом теле сейчас нет никаких эмоций. Даже когда мы подойдём к её дому, она скорее всего, как всегда, даже не дрогнет…
Однако…
Руки, державшие его за шею, внезапно ослабили хватку.
— «Можешь опустить меня здесь», — сказала Айсака, хлопнув Рюдзи по плечу.
Перед входом в свой подъезд Айсака изящно спрыгнула со спины Рюдзи. Когда его спина освободилась от ноши, Рюдзи почувствовал, что вес исчез, но также он ощутил, что исчезло тепло. Когда всё это исчезло, Рюдзи повернулся посмотреть на Айсаку, стоящую перед стеклянной дверью.
Потом он почувствовал, как щемит сердце, как будто что-то мешает ему биться… Значит, это действительно больно.
— «Вот и всё, Рюдзи. И мы как раз вовремя, смотри!»
Она подняла свою крошечную руку и показала ему свои часы. Стрелки на часах показывали точно 11:59.
— «Ах-х, я так устала… По крайней мере, мы благополучно добрались домой. Всё заканчивается сегодня, прямо сейчас. С завтрашнего дня ты больше не будешь моим псом. Ещё осталось тридцать секунд… Эй, ты ничего не хочешь сказать до конца срока?»