Он был большой-пребольшой и черный-пречерный. Господа, считавшие, что для журнальной и телевизионной рекламы следует приглашать негров, предпочитали тех, которые выглядели как сильно загорелые белые. А Хейес был бескомпромиссно черным — с приплюснутым носом и толстыми губами. Так что для съемок в рекламных роликах его приглашали редко. Что же касается театра… Ну сколько раз могут ставить «Отелло»?
Он перепробовал множество профессий: был портовым грузчиком, водил грузовик, потом такси, занимался борьбой, служил охранником, поваром в забегаловке, официантом, массажистом, матросом и даже продавал Библию.
Кинг уселся напротив, отхлебнул вина и широко улыбнулся. Я решил, что нечего ходить вокруг да около и с ходу брякнул:
— Я знаю женщину, которая хочет потрахаться.
— Ну ты и счастливчик!
— Но ей нужен черный парень.
— Ого! — Кинг продолжал улыбаться. — Это что, акт благотворительности?
— Нет. Она платит пятьдесят долларов.
Улыбка исчезла.
— Я не знал, что ты в этом бизнесе, Питер.
— Я только начинаю. Это совершенно новое для меня занятие.
— Ну что ж, — вздохнул Кинг. — И где мое рабочее место?
— У меня дома. В пятницу Артур будет весь день на работе, а я смоюсь. О’кей?
— За пятьдесят? Еще бы.
— Встретимся завтра в «Блотто», и я посвящу тебя в детали.
— А у тебя доля с моего полтинника будет?
— Нет. Мои услуги оплачивает леди.
— Господи! — Он энергично помотал головой. — Если моя матушка хоть что-нибудь об этом узнает, она меня убьет.
Глава 16
«Бедлингтон» из тех отелей, в которых прислуга ходит на цыпочках и разговаривает шепотом. Натертый до блеска добротный паркет, восточные ковры блеклых тонов. В качестве компромисса с современной действительностью администрация превратила бильярдную в бар, однако дам в нем обслуживали лишь за столиками.
Я прибыл ровно в восемь. Телефонный аппарат на конторке портье меня просто очаровал: позолота и перламутр, реликт «бель эпок». Я попросил соединить меня с мисс Грейс Стюарт.
— Говорит Питер Скуро…
— О да, — ответил мне переливчатый голос. — Вы пунктуальны. Подождите меня в коктейль-холле. Закажите себе что пожелаете, а для меня джин с биттерсом. Скажите бармену — его зовут Гарри, — что это для меня. Он знает, как я люблю.
В баре было темно как в пещере и пусто. Я заказал себе кир и джин для мисс Стюарт и, словно зачарованный, наблюдал, как работает Гарри: капнул ровно три капли биттерса в старомодный хрустальный бокал, добавил ровно три кубика льда — ни больше ни меньше, и залил все это джином «Тэнкирей», затем размешал содержимое длинной серебряной ложечкой и еще добавил оливку с перчиком.
— Интересно, — прокомментировал я. — Надо бы самому как-нибудь попробовать такое.
— Но только чтобы постель была недалеко, — вежливо посоветовал Гарри.
Я перенес наши бокалы на угловой столик и уже почти наполовину опорожнил свой, когда в бар вошла женщина. Она вгляделась в полутьму и прямиком направилась ко мне. Я встал и улыбнулся:
— Мисс Стюарт?
— Грейс. А вы Питер? Чудесно.
Рукопожатие ее оказалось крепким и уверенным. Я взял накинутую у нее на плечах котиковую шубку и подставил даме стул. Двигалась она вполне грациозно, но, как и говорила Марта, — даме было явно не меньше шестидесяти.
Выглядела мисс Стюарт весьма элегантно в узком поблескивающем в темноте платье, но более всего меня восхитила маленькая серебряная шапочка, плотно сидевшая на голове.
— Мне нравится ваша ермолка, — заметил я.
Она засмеялась и взяла меня за руку.
— По-моему, мы с вами подружимся.
Так и получилось.
Она наняла лимузин на весь вечер — с баром, телевизором и сиденьями, обитыми телячьей кожей. Я откинулся на спинку.
— Каково там сейчас беднякам? — заметил я.
— Вас это очень волнует?
— Ни капельки.
Мы отправились на ужин в шикарный ресторан «Окна в мир». Когда официант принес список вин, Грейс осведомилась:
— Вы умеете разливать вино?
— Только если у бутылок есть ручки, — ответил я.
Заказывала она со знанием дела. Я пил то же, что пила она, и ел те же блюда. Далековато же от «Приюта неудачников» я забрел! И, оглядевшись, понял, что этот мир мне нравится куда больше. Он мне явно подходит.
Я приготовился развлекать ее театральными сплетнями и шутками, однако она не дала мне такой возможности:
— Вам совсем не обязательно тратить столько усилий.
Взамен она одарила меня скандальными рассказами о Западном побережье: Беверли-Хиллз, «Бель Эйр», киношная и телевизионная публика. Она знала всех и везде бывала. К тому же любила сплетничать и при этом обладала острым языком и проницательным умом.