Я сделал первый глоток, подождал, пока смесь пройдет в желудок и даст первый толчок тепла. Огляделся, кивнул нескольким постоянным клиентам. Актерам и полицейским. Неудачникам.
Одиночки сбились стайкой у бара, вглядываясь то в стаканы, то в собственные отражения в большом зеркале. По левую руку, через два стула, пристроилась дама, явно не принадлежащая к числу завсегдатаев: норковое манто до пят, норковая шляпа с полями. Интересно, сколько невинных зверушек истребили ради такого прикида?
Я изучал ее отражение в зеркале. Сумка крокодиловой кожи, золотая зажигалка «Данхилл», сигареты с позолоченным фильтром. Золотые кольца, браслеты, тяжелая цепь. Бесконечно длинные ногти. Немолодые уже руки. Лицо скрыто полями шляпы и большими темными очками.
Я все еще пытался определить ее возраст, когда она положила на стойку бара деньги, взяла сумочку и прямиком направилась ко мне.
— Пятьдесят, — произнесла она вполголоса.
— Что? — не понял я.
— Пятьдесят, — терпеливо повторила она. — Пятьдесят долларов.
Я был ошарашен: что может делать шлюха с Парк-авеню на Восьмой?
— Весьма польщен, но неужто я выгляжу как мужчина, который может заплатить пятьдесят долларов?
— Болван, неужели я выгляжу как женщина, которой нужны пятьдесят долларов?
Мы молча таращились друг на друга.
— Так вы хотите заплатить пятьдесят? — Я даже охрип от удивления.
Она кивнула.
— Да или нет?
Я так до сих пор и не понял, почему тогда у меня не возникло никаких сомнений.
— Где? — просто спросил я.
— У вас.
— Тогда мне надо позвонить.
— Звоните, а я допью ваш мартини. Люблю оливки.
Телефон висел возле входа в кухню. Кто-то нацарапал на стене: «Отсасываю», приписав номер телефона. Я позвонил к себе, мой компаньон Артур Эндерс снял трубку только после пятого гудка.
— Арт? Это Питер, слушай, ты можешь смыться прямо сейчас?
— Что? — пискнул Арт. — Не понимаю.
— Мне нужна квартира на час. Срочно. Это важно.
— А в чем дело?
— Арт, короче, ты можешь уйти? В половине седьмого я встречаюсь у «Блотто» с Дженни, иди прямо туда и жди меня. Я угощаю ужином.
— Ты получил ту работу? — взволновался Эндерс.
— Я получил работу… Так ты отвалишь? Обещаешь?
— Могу я хотя бы перекусить?
— Только быстро! — И я повесил трубку.
Она прикончила мой коктейль, съела оливку и обсасывала лимонную корочку. Я заплатил за не выпитый мною «Оливер Твист» из десятки Сола Хоффхаймера, и мы двинулись к выходу. Публика смотрела на нас с любопытством, но мне было наплевать.
В такси мы обменялись ровно четырьмя фразами. В районе Шестьдесят первой улицы я спросил:
— Что вы делали у «Неудачников»?
— Искала партнера.
В районе Семьдесят второй я осведомился:
— А почему я?
— Вы выглядите более или менее мытым.
Глава 4
Я жил на Западной Семьдесят пятой улице в шестиэтажном особняке, превращенном в многоквартирный дом. Входная дверь на три ступеньки ниже тротуара, зеленые пластиковые контейнеры для мусора вдоль стен. В доме двенадцать квартир: половина выходит окнами на улицу, половина — в захламленный внутренний двор с единственным деревом в центре.
Мы с Артуром Эндерсом снимали двухкомнатную квартиру — гостиная плюс спальня — на первом этаже. Нам повезло: грабители влезали к нам всего лишь дважды. После чего мы установили на дверь три замка и цепочку, а также решетки на окна.
Один спал в спальне, второй на кушетке в гостиной, и каждый месяц мы менялись. Крохотная кухонька, крохотная ванная с душевой кабинкой. За эту роскошь мы платили 450 долларов в месяц и почитали себя счастливчиками.
Вот уже почти пять лет мы смотрели на это жилье как на временное — пока я не получу главную роль, а Артур не допишет Великую Американскую Пьесу. Мебель мы собрали с миру по нитке — что-то отказали друзья, что-то купили в магазинчиках Армии спасения, что-то нашли на помойке.
Ящики из-под апельсинов служили книжными полками. Катушка от кабеля — журнальным столиком. Настольные лампы мы соорудили из фотографических рефлекторов, а обеденный стол — из двери, которую положили на бетонный блок. Здесь пахло жидкостью против тараканов и подгоревшими гамбургерами. Одежда висела на спинках стульев и дверных ручках, а пол, покрытый истертым коричневым линолеумом, украшали драные ковры, которые презентовал один наш приятель, большой любитель кошек.
Итак, я справился со всеми тремя замками и впустил даму в наш дворец.