Потом я позвонил Марте Тумбли и поделился с ней своими опасениями. Лично она с Люсиль знакома не была — ее порекомендовала одна из «подружек подружек».
— У нее в сумочке была спринцовка? — спросила Марта.
— Не знаю, она ходила в ванную. А почему ты спрашиваешь?
— Да так… Похоже, эта дамочка кое-что соображает в нашем бизнесе.
Глава 38
В один из дней позвонил Сол Хоффхаймер и попросил приехать. Когда я вошел в офис, он даже не повернулся: сидел, уставившись в немытое окно. Я разглядывал его профиль: обвисшие щеки, морщины, лицо человека, признавшего свое поражение. Куда девалась его былая сила и элегантность!
— Повтори-ка еще раз свое предложение, — безнадежным тоном произнес он наконец.
Я терпеливо изложил свое предложение. И мы договорились: за каждого направленного им ко мне парня — при условии, конечно, что он подойдет, — я плачу Солу сто долларов наличными.
— Скольких ты можешь прислать? — спросил я.
Сол задумался на минутку.
— Прямо сейчас — пять-шесть человек. Но ко мне постоянно приходят новые люди, а летом, после выпускных экзаменов в колледжах, клиентов будет еще больше.
— Отлично, постараюсь использовать всех.
Я поднялся.
— Раньше я тебя любил, — с горечью произнес Хоффхаймер. — А вот теперь не люблю…
На прощанье я только кивнул.
Я шел к Восьмой авеню, в надежде поймать такси. Мне было очень грустно от того, что сказал Сол. Но в конце концов он сам сделал выбор, никто его не заставлял — как и Артур Эндерс, Кинг Хейес, Сет Хокинс и все остальные. Никто их не заставлял!
Но при этом я признавал, что сыграл в их жизни роль дьявола-соблазнителя. Да, они сами сделали выбор, но я подверг их искушению, если б не я, им бы такое и в голову не пришло. Я воспользовался их положением, сыграл на их слабостях.
Как и большинству актеров, мне было трудно отделить реальность от иллюзии, поэтому я мыслил сценическими образами — видел себя эдаким оперным Мефистофелем, в алой пурпурной мантии с капюшоном, скрывающим лицо. И это вокруг меня вращалось все действо.
А другие актеры тоже играли свои роли, не сознавая, что тот, кто руководит их поступками, кто прячется в тени, кто определяет их судьбу, — сам дьявол.
И я решил, что это — самая роскошная, самая интересная роль из всех, которые предлагала мне жизнь. Вполне возможно, что благодаря ей я стану звездой!
Глава 39
В начале июня я нанял машину, мы с Дженни Толливер упаковали корзину с ленчем и отправились на Якоб-Рийс-Бич. Море было еще слишком холодным для купанья, но солнышко пригревало изрядно.
Мы устроились под набережной, с подветренной стороны, расстелили бумажную скатерть, придавив углы горками песка, и выложили принесенные с собой яства: жареные цыплята, картофельный салат в пластиковой коробке, маринованные огурчики, молодая редиска (мы даже соль не забыли прихватить), две бутылки вина, пара элегантных стаканов. День был ветреным, но солнце уже хорошо прогрело бетонную стену набережной, и мы даже сняли свитера.
Погода стояла такая ясная, что, клянусь, с нашего берега можно было даже увидеть Португалию! Синее фарфоровое небо, белые облачка, словно нанесенные мелом метки. Солнце играло на серебристых крыльях идущих на посадку самолетов, черный сухогруз двигался в сторону канала Амброуз.
Мы ели цыплят, пили вино, а потом, прислонившись к горячей бетонной стене, закурили и подставили свои бледные физиономии солнцу.
— Будь со мной, детка, — пропел я, — и каждый день твой станет таким!
— Даже в январе? — засмеялась она.
— В январе? Несомненно. На Карибских островах или в Греции.
— Ты мечтатель.
— Разве все это невозможно? Я никогда не был за границей и хочу посетить множество мест до того, как состарюсь. Для этого не нужно ничего, кроме денег.
Она налила нам еще вина.
— Что ж, — сказала она. — Может, когда-нибудь твоя мечта и осуществится.
Этот ее трезвый взгляд на жизнь ужасно меня раздражал.
— Неужели ты не хочешь хоть чего-то прямо сейчас? Большую квартиру, собственную студию, красивые платья, машину?
— Конечно, я хочу все это. Но я не такая нетерпеливая, как ты. Я работаю, и, если мне повезет, все это осуществится. Ну, а если нет — то тоже не умру.
— От одной перспективы двигаться по жизни потихоньку, шажок за шажком, мне становится дурно! — Я покачал головой. — Нет, не могу смириться с обыденностью.
— Ты полагаешь, что я погрузилась в обыденность? — тихо произнесла она.