— Хозяин! — захныкал Сидорук. — Разве я могу? А проверить аппарат так просто… Я сейчас скажу пару правдивых слов…
Ивонючкин поправил черную «пиратскую» повязку на правом глазу.
— Шеф, вы нам с Петровичем уже два месяца жалованья не платите…
— И-и-й! — взвыл Ивонючкин, срывая черную ленту и хватаясь за глаз.
— Видите, Шеф, аппарат исправен. И принцип прост и известен много веков: ПРАВДА ГЛАЗА КОЛЕТ!
Координаты счастья
— Вот деньги у меня порой водятся… — толковал подвыпивший Сидорук молча закусывающему Петровичу. — А счастья нет! Знать, правильно говорят, что не в деньгах счастье…
— Но говорят еще, что все-таки что-то в них есть… Да и в чем оно, счастье, как узнаешь? Где оно обитает?..
— А что, Петрович, может, сходим завтра, посмотрим на него? По утрянке, пока шеф дрыхнет. Я как-то между делом приборчик сообразил, индикатор счастья и гармонии. В корпус из-под школьного компаса вмонтировал. Отыщем счастливчика и заставим поделиться с нами своими секретами. Купим или отнимем…
Собрались с вечера. Петрович набил провизией здоровенный рюкзак: может, дорога окажется и неблизкой, кто знает? И с первыми лучами солнца они двинулись за счастьем.
— Слушай, Ромыч, а как мы заявимся к Счастливчику? Он, небось, нас и на порог не пустит. Чего доброго, собак спустит. Собаки у него, небось, с теленка, не меньше.
— Дойдем — сообразим. По обстоятельствам.
— Что-то стрелка у твоего прибора в край уперлась! — продолжал беспокоиться Петрович. — Не движемся… А мы уже час идем, может, и поболее.
— Не дергайся, потому что идем прямиком к Счастью! Верный курс держим! Вот гляди!
Сидорук круто развернулся вправо, и тотчас стрелка Индикатора резко рванулась вбок.
Они шагали мимо солидных дач, и Петрович опасливо поглядывал на здоровенных кобелей, плотоядно приглядывающихся к шествующей по улице потенциальной «добыче».
— Облизываются, твари… — ворчал Петрович. Впрочем, стрелка прибора вела их куда-то вдаль, ни разу не дрогнув в сторону загородных особняков и их владельцев.
— Неужто ЭТИМ не хватает счастья? — дивился Петрович.
— Какое там счастье! Грызутся, как их псы, за место под солнцем. Тревоги, заботы, интриги, инфаркты, конкуренты, налоговая полиция…
Они уже выходили из поселка, и Петрович начал заикаться о необходимости привала.
— Может перекусим, Роман, на травке? И тут стрелка уперлась, указывая на окна небольшого аккуратненького домика, стоящего последним в ряду.
— Это что же, здесь и обитает Счастье? — не поверил Петрович. — Врет твой прибор! Плохо ты его отградуировал. У хозяина даже гаража нет! И собаку не держит. Значит, охранять нечего. Зато кошка на крыльце сидит. Стало быть, мышей полно…
— Ладно уж, — вздохнул неуверенно Сидорук, — пойдем поговорим с хозяином, что ли…
Он двинулся к двери, замер на мгновение, силясь увидеть кнопку звонка, не нашел, и постучал кулаком.
Дверь отворил моложавый мужчина неопределенного возраста.
— Мы из Академии Наук, изучаем материальное положение граждан, ведем статистические исследования… — принялся самозабвенно врать Сидорук, осторожно обходя хозяина и проникая в дом. — Разрешите задать вам несколько вопросов. Это очень важно для нашей работы и не займет у вас много времени…
В чистой комнатке, куда их провел хозяин, ничто не свидетельствовало об особом достатке, но и нищетой не пахло. Что-что, а запах нищеты Сидорук чуял издалека. Быстренько записав в блокнотик данные о хозяевах, Сидорук перешел к ГЛАВНОМУ вопросу:
— Скажите, Мирослав Степанович, а вы СЧАСТЛИВЫ?
— Безусловно счастлив.
— Но как же так! — встрял Петрович. — Ни машины у вас нет, ни видика, ни стерео… даже пса во дворе не держите, небось, не прокормить…
— Так ведь счастье не в количестве и даже не в качестве всякого барахла которым владеешь, а зависит от количества вещей, без которых можешь безболезненно обойтись… Это же прописная истина для по-настоящему счастливого человека. Не я ее придумал. Еще философы античные…
Поблагодарив хозяина, дружки двинулись в обратный путь. У ближайшего дерева Петрович встал как вкопанный и сбросил рюкзак:
— Я эту глыбу домой не попру. Отказываюсь.
Дома после «первой» Сидорук подвел итог.
— Знать, не для нас оно, счастье. Нам не суждено. Для убогих оно придумано.
— Эт-то точно! — хохотнул Петрович. — Ты бы лучше сообразил такой индикатор, который показывает, где что плохо лежит. Чтобы само — хорошее, а лежало плохо. А без счастья жили и проживем…
Для приема внутрь…
По привычке бесшумно отворив дверь, Ивонючкин ступил через порог своей дачи. И тотчас его чуткое ухо уловило веселое гуденье, доносившееся от каморки Петровича. «Пируют, мошенники», — беззлобно вычислил Ивонючкин и, в несколько бесшумных шагов достигнув нужной двери, распахнул ее. Точно! Петрович с Романом, приткнувшись к столику, тихо в унисон галдели, не слушая друг друга. И каждый сжимал стакан с янтарной жидкостью. Ивонючкин принюхался. Пахло невесть чем: машинным маслом, дезодорантом и сивухой одновременно.
— Дрянь лакаете? — взвизгнул Ивонючкин. — А мне неотложку вам вызывать?
Две блаженно улыбающиеся физиономии разом повернулись к нему.
— Присаживайтесь, Хозяин! — радушно предложил Петрович. — Тебе тоже дозу принять не вред. Рома такую вещь удумал! Для принятия внутрь… Кайф! Пятновыводитель. Все пятна с совести вмиг снимает, сводит за раз! Блаженство!
Ивонючкин размышлял только секунду и решительно придвинул к столу свободный табурет. Через час все трое были полны самых благородных планов и испытывали небывалый душевный подъем.
Нежданно в окна хлынуло многоцветное сияние, и затем послышались глухие удары в дверь. Петрович отправился узнать, в чем дело. Вернулся недоумевающий.
— Хозяин, там какие-то Зелененькие, требуют контейнеры с каким-то гелиумом. Грозят дом спалить.
— Небось, опять ты, Сидорук, что-то намудрил? — с подозрением прищурился Ивонючкин на изобретателя.
— Ничего не ведаю, шеф! Ей-бо… На пороге возникла плотная фигура Зеленого. Аппаратик у него на груди злобно заквакал:
— Иво-ню-чкин! Мы вскрыли склад и взяли контейнеры с гелиумом, нам причитающимся. И чтобы к оговоренному сроку все было готово. Мы шутить не любим!
…Давно погасло сияние за окном, в небесах пропала Тарелка, а Ивонючкин все сидел, морща лобик.
— Где-то я этого Зелененького видел. Что-то я ему очень ценное сбываю, тайное… Ну Сидорук, ну Сидорук! Накачал какой-то мерзостью, всю память отшибло! А пятна, гад, так и не вывел. Они сами наружу прут… Чтобы через полчаса был аналог огуречного рассола от этой пакости, иначе — ты меня знаешь…
Операция «Янус»
— Сидорук! Сюда!
Ромыч осторожно выглянул из лаборатории, испуганно моргая.
— Тут я…
— У нас СПЕЦЗАКАЗ! От органов. Я и название уже придумал: «Операция „Янус“». Полдела, так сказать, за тебя сделал.
— Шеф, — робко попытался возразить Сидорук. — Чиновники ведь… От них добра не жди… Вляпаемся…
— Не дрожи, Ромыч. И не егози! Задачка из тех, что ты любишь. Сотворить метаморфин, лучше газообразный, чтобы наши наблюдатели и прочие секретные сотрудники могли надежно и правдоподобно маскироваться.
— Задачка, действительно, любопытная, — согласился Роман. — А как насчет ассигнований?
— Будут тебе ассигнования, не боись…
— Лады, — согласился Ромыч. — Займемся.
И занялся довольно плотно. Уже через несколько недель Ивонючкин в секретный глазок наблюдал, как Петрович и Роман опробуют опытные образцы метаморфина. Петрович, оборотившись волком, гонялся но лаборатории за зайцем-Сидоруком, пока тот, утомившись, не вырастал в слона. И тогда гремела битая посуда.
Когда удалось добиться, чтобы препарат держал форму почти два часа, Ивонючкин решил провести демонстрацию достижений, в надежде вырвать дополнительные денежки. За ними прибыла машина, и все трое загрузились в нее. Сидорук держал большой синеватый стеклянный флакон полученного продукта с вделанным в пробку дозатором.