С этими словами он пожал Джеку руку и ушел.
Джек заказал еще пива. Пока ожидал его, в баре появился Грентом. Он был высок и худощав, с серебристыми волосами. Две резкие морщины опускались от носа к уголкам рта. Увидев его, Джек повернулся к бармену и положил на стойку деньги.
Грентом приблизился.
– Что вы хотите? – спросил он Джека неприязненным тоном. Джек повернулся к нему:
– Разве мы знакомы с вами? Грентом представился.
– Мы здесь не очень охотно принимаем журналистов, – сказал он. – Их у нас не любят.
Джек удивленно приподнял брови.
– Это интересно, – сказал он. – Даже очень, я бы сказал, оригинально… Просто не любите журналистов, да? А еще кому запрещен вход в ваш клуб? Дайте мне ваш “черный список”, и держу пари, что я найду в нем и фликов, которых вы тоже не уважаете.
Грентом отстукал пальцами о стойку какую-то фривольную мелодию.
– Вы напрасно сердитесь, – равнодушно произнес он. – Я просто хотел вас предупредить на всякий случай. Для того, что бы вы это знали.
– Это ваша личная инициатива, или это отношение Мендетты? Лицо Грентома посуровело.
– Я не собираюсь хитрить, – спокойно сказал он. – Просто я вас предупредил, чтобы вы сюда больше не приходили, и все. Джек покачал головой.
– Ваш совет слишком многозначителен. Этот клуб, насколько я понимаю, – место публичное. На вашем месте я бы так категорично не настаивал. Маленькое резюме по этому поводу в нашей газете может принести много неприятностей вашему заведению.
– Конечно, – не стал спорить Грентом, – но я вам сказал только то, что вас не принуждают здесь появляться. Само собой разумеется, вы имеете такое же право приходить сюда, как и все остальные. Это лишь мое частное мнение, что здесь вы не очень желательны. Но, разумеется, я на этом не настаиваю.
– Значит, не настаиваете, но тем не менее советуете, – повторил Джек, отворачиваясь. – В таком случае, какой же я должен сделать вывод из вашего разговора со мной: либо вы меня хотите запугать, либо хотите, чтобы я залаял.
Грентом пожал плечами, посмотрел на часы и повернулся к бармену.
– Генри, пора закругляться, – и вышел из бара. Джек допил свое пиво, сделал приветственный жест бармену, который, казалось, не заметил его, и вышел в большой зал, где заметил Клема Роджерса, саксофониста оркестра, укладывающего в футляр свой инструмент. Они были довольно близко знакомы.
Ничего не сказав Клему, Джек повернулся и вышел из зала. Взяв в гардеробе свою шляпу, он минут десять фланировал по улице, поджидая Клема. Дождавшись, когда тот вышел, Джек пошел за ним. Лишь отойдя достаточно далеко от клуба, Джек нагнал Клема.
– Привет, Роджерс. Тебе не кажется, что нам следует пропустить по стаканчику?
Роджерс, не останавливаясь, отрицательно покачал головой.
– Я сегодня очень устал и предпочел бы пойти прямиком до собственной кровати, – ответил он. – Но опрокинуть один стаканчик – не такая уж большая нагрузка, а? Надеюсь, после этого стаканчика ты оставишь меня в покое?
Первый подвернувшийся им бар находился в подвале, и им пришлось спуститься вниз по ступенькам, чтобы войти в него.
В баре было почти пусто. Маленький толстый итальянец дремал за стойкой. Он с трудом поднял отяжелевшую голову и посмотрел на вошедших мутными глазами.
– Что будете пить. – спросил он, обмахивая привычным жестом тряпкой стойку.
– В такое время – только виски! – категорически заявил Джек и указал на столик в дальнем конце зала:
– Принесите нам туда целую бутылку. Это для того, чтобы лишний раз вас не беспокоить.
Они сели рядом. Но Роджерс упорно не хотел идти на контакт. Он демонстративно зевал и тер ладонями глаза.
– Черт возьми, что-то я раскис сегодня. Эта работа меня убивает. Как бы я хотел найти другую!
– Я не задержу тебя надолго, – сказал Джек, наливая виски в стаканы. – Но мне хотелось бы заручиться твоей поддержкой, если это окажется в твоих силах.
– Конечно, Джек, о чем разговор… Но в чем дело? – В какой помощи ты нуждаешься?
– Мне необходимо присмотреть за вашим клубом. У меня такое впечатление, что в нем проделываются нехорошие трюки. Я хотел бы это выяснить.
Сонные глаза Роджерса оживились.
– Я не совсем понимаю, что ты хочешь этим сказать.
– Только то, что сказал. Сам-то ты что думаешь о своем ящике?
– Его кто-нибудь собирается прикрыть? – с некоторой холодностью поинтересовался Роджерс.
– Не знаю как с закрытием, но, во всяком случае, вашему ящику грозят кое-какие неприятности. Слушай, старик, ты меня знаешь. Я совсем не хочу усложнять тебе жизнь и понимаю, что тебе нужно заботиться о своем заработке. Так вот, если ты мне поможешь, то и я постараюсь, чтобы ты ничего не проиграл.
– Каким образом?
– Ты согласился бы работать с Клифом Сонерс? Если тебя такой вариант устроит, я могу помочь тебе попасть в его оркестр.
Лицо Роджерса засияло.
– Джек, ты это серьезно?
Джек утвердительно кивнул головой.
– Знаешь, Джек, меня бы такой вариант очень устроил. У меня уже давно есть желание играть в его оркестре.
– Хорошо. Окажи мне услугу, и все остальное я возьму на себя. Расскажи мне все, что происходит в вашем клубе.
– Да ничего особенного, – пожал плечами Роджерс. – Клуб, как и все другие такие же клубы. Понятно, время от времени в нем случаются драки. Но ведь то же самое происходит и в других клубах. Кроме этого у нас никогда ничего значительного не происходило.
Джек казался разочарованным.
– Да-а, мне-то казалось, что ты знаешь больше.
– Если бы ты спросил меня о чем-то конкретном, может, я и смог бы тебе чем-то помочь, а так… – ответил Роджерс, допивая свое виски.
– И все-таки подумай, – настаивал Джек. – Хоть что-нибудь, что привлекло твое внимание, возбудило любопытство. Роджерс зевнул.
– Ничего, – сказал он, уставившись сонными глазами на бутылку виски. – Правда, был один пьянчужка, хотевший дней десять назад затеять драку с Грентомом, но его попросту вышибли из коробки. На этом все и кончилось.
– А чем ему насолил Грентом?
– Да я толком так и не понял. Джек сделал нетерпеливый жест.
– Расскажи все-таки…
– И рассказывать нечего. Это был тип, по виду напоминавший служащего конторы. Он хотел встретиться с Грентом. Мне показалось странным видеть его в таком клубе, как наш. Грентом вовсе не спешил появиться перед ним, и он начал орать что-то о своей сестре, о том, где она находится, еще о чем-то таком же. Но на него просто не обратили внимания. Потом его поколотили и выбросили из клуба. Больше он не показывался.
– А его сестра?
– Я думаю, что он ее где-то потерял и, по-видимому, думал, что Грентом знает, где она находится. К тому же он был пьян…
– Это было очень заметно?
– Теперь мне кажется, что нет, но весьма вероятно. Ведь трезвый человек не стал бы орать в таком кабаке, как клуб “22”, не правда ли?
– Во всяком случае в этом что-то может быть. – Джек раздумывал над услышанным. – Ты случайно не знаешь того типа?
Роджерс сдвинул брови над переносицей.
– Вроде бы слышал его имя, но сейчас уже забыл.
– Подумай, вспомни. Я хотел бы найти его. Может, он что-нибудь знает.
– Какое-то очень простое, распространенное имя. Джеральд Фостер, лодочник, кажется его хорошо знает. В тот вечер он как раз обедал в клубе и когда этот тип попытался устроить скандал, то подошел к нему и посоветовал держаться спокойнее. Ты мог бы обратиться к Джеральду.
Джек заверил Клема, что так и сделает.
– Больше не стану тебе докучать. Иди спать, но теперь держи уши открытыми. Роджерс поднялся.
– А то, что ты говорил насчет Сонерса, это серьезно?
– Я увижусь с ним завтра утром, – сказал Джек. Они оба вышли из бара и расстались на трамвайной остановке. Роджерс пошел за своей машиной, оставленной в соседнем гараже, а Джек принялся ждать трамвай. Он был доволен сегодняшним вечером. По крайней мере, он мог сказать Генри, что напал на след. Если им удастся с неделю морочить Польсона этим следом, может быть, тот в конце концов и угомонится. Он увидел показавшийся из-за угла трамвай и подумал, что будет чертовски рад вернуться домой.