32
Ростик выздоравливал долго, почти неделю провалялся в постели, хотя последние дни и пытался прогуливаться по Одессе. Но ложился пораньше, а поутру подольше задерживался в кровати, делая вид, что отсыпается. Хотя на самом деле не спал, а просто лежал и смотрел в окно. Правда, иногда этот блеск воды, неестественно вздымающейся вверх под лучами солнца, начинал его настолько раздражать, что он, затратив не один час, разгадал наконец тайну каменной ставни, чтобы закрывать окно и не видеть этого безбрежного, сияющего, кажущегося всевидящим ока.
А ставня, как оказалось, зажималась сложной и малопонятной каменной же застежкой, иначе и не скажешь, и даже после десятикратных осмотров понять принцип ее работы было не просто. Создавалось впечатление, что два каменных клинышка как-то прилипали друг к другу, и это позволяло держать окно плотно закрытым. А иногда совместить их почему-то не получалось, и Ростик даже приблизительно не мог сказать, почему так происходит и что он делает неправильно.
Но к концу недели его потихоньку стала мучить совесть, ведь он полеживал себе, а народ там, по всему обжитому Полдневью, трудится не покладая рук. И лишь спустя какое-то время он понял, что эта тревога, эта попытка подхлестнуть себя являются еще невнятным, но вполне ощутимым признаком какой-то, может быть серьезной, опасности. Тогда он стал почти наслаждаться этим отдыхом, потому что знал: вот-вот очередные неприятности постучатся в дверь.
Так и оказалось. Однажды за полдень без стука в его дверь торкнулся Ким, который, посмотрев на друга внимательными азиатскими глазами, недовольно буркнул:
— Идем-ка.
Едва ли не с радостью, осознав, что его ожидания наконец окончены, Рост оделся и спустился в обеденный зал. Тут уже было полно народу, в основном ребята, которые за что-то отвечали. Но была и команда бородача в полном составе. Как выяснилось, сходили на «Калоше» к плоту и вернулись, тихо торжествуя.
А дело было в том, что с плота они сняли огромную, килограммов на двести, кучу градин, три ножа разной конфигурации и одно тонкое, как игла, острие, точно такое же, каким оперировала первая из подплывших к Росту девиц, когда убивала иглошипа — так стали называть опасную рыбину с шипом.
— Значит, так, — решил капитан Дондик, убедившись, что Рост присутствует, — делим металл пополам. Одну половину нам, а вторую…
— Погодите, товарищ капитан, — заговорил Ростик, и все как-то притихли. Вероятно, его глуховатый, больной голос хотелось расслышать всем. — Не все так просто. — Он повернулся к бородатому. — Эти градины лежали просто грудой? Все одной кучей?
Бородач нервно мигнул:
— Ну да… Вернее, нет, рядом с каждым из этих ножей находилось по кучке градин.
— Просто кучка?
— Они были выложены в рядок, от ножа вниз и от копья вниз, — отозвался кто-то из гребцов, горя желанием помочь.
— Эти градины рядом с каждым из ножей пересчитали? — ласково, даже с выраженным сожалением спросил Ростик.
И мгновенно в столовой стало тихо, так тихо, что даже комариный звон показался оглушающим. Никому не нужно было пояснять, что, может быть, совершена ошибка.
— Так, ладно, — произнес капитан. — Они же, в конце концов, не контактеры, как ты, Гринев. Могли и ошибиться.
— М-да, вероятно, «заказчик» определил, сколько металла нам за работу, сколько им на орудия, а мы… — как всегда откуда-то из задних рядов отозвался Казаринов.
— Тогда придется делать ножи и это… шило, — решил капитан, — из всего металла. Это невыгодно, но в любом случае будет хорошей заявкой на дальнейшее сотрудничество.
— Может быть, это выход, — отозвался Ким.
— Нет, — довольно решительно проговорил Ростик. — Если мы хотя бы раз сделаем не так, как они нам предлагают, они и впредь будут настаивать на том, чтобы мы весь, понимаете, весь до последней градины металл использовали на их оружие.
— Что же делать? — спросил капитан. Он нахмурился, словно именно его уличили на серьезном просчете.
«А может, и в самом деле уличили», — подумал Ростик. Он был капитаном ГБ, бывшим воякой, торговать не умел и втайне, видимо, презирал это дело. В случае, если возникала откровенно непонятная ситуация, он, чтобы добиться главной цели, жертвовал частностями. А сейчас такой стиль поведения не годился. Вот в этом смысле Рост и высказался: