— Но если их очень уж прижимают, они могут и перепрыгивать эти флажки, — напомнил Ростику Пестель.
— Знаю. Но другого выхода у нас нет. Повторяю — если мы хотим оставить Одессу за собой.
Они помолчали. Неожиданно Дондик все-таки задал главный вопрос:
— И все-таки не понимаю, почему его нужно изгонять, почему нельзя убить?
— Потому что, если мы попытаемся, но не сможем его убить, мы потеряем даже не Одессу, а все побережье. Оно будет нас выслеживать, расценив как врагов.
— А пока мы — не враги?
— Пока — нет, — твердо сказал Ростик. — И опять же зеленокожие — не дураки. Они зачем-то поселили это животное тут, и, следовательно, у него есть смысл. Да и мне… — Он помолчал, потом все-таки договорил:
— …в одном из моих снов показалось, что оно нам может пригодиться. Да еще как!
Теперь помолчали все. Внезапно Квадратный произнес:
— Ну, скажем, убить его не очень сложно. Заманить в гавань, опустить решетку, а потом задолбить бомбами.
— Вполне может так выйти, что ты разорвешь эту тварь бомбами и получишь несколько тварей. К тому же, как сказал Рост, враждебно настроенных, — предположил Пестель.
— Тогда можно соорудить поверх этой решетки дамбу и подождать, пока солнце высушит воду в гавани, — придумал Эдик.
— Ну, вообще-то, я думаю, дамба не держала бы всю воду, и хоть чуть-чуть воды на дне оставалось бы… — пояснил Казаринов. — А кроме того, в случае серьезной опасности эта штука может и через дамбу перелезть. Мы же о ней практически ничего не знаем.
— Да, мы ее почти и не видели, — согласился Дон-дик. — Лишь пока ракета горела.
— А потом, когда она догорела, большинство наших храбрецов ка-ак рванет из города на холмы, — добавил Ким с заметным удовольствием. — И про панцирных шакалов забыли…
Все потихоньку стали смеяться. Потом засмеялись уже в голос, вспоминая ночную панику, потом, когда смех прошел и все посерьезнели, Эдик вполне резонно проговорил:
— Да, хотелось бы посмотреть на нее при свете дня.
— Ты вправду хочешь? — спросил Ростик. Он уже прикидывал, как снова попытается установить с этим зверем контакт. Если оно поблизости, оно могло показаться — хотя бы показаться.
Получив ответ, разумеется утвердительный, Ростик подошел к причальной стенке и попытался сосредоточиться. Окружающий мир стал потихоньку таять. Концентрация уводила его от людей, от реальности. Как сквозь вату, он расслышал голос Казаринова:
— Ну, пока вы тут колдуете, схожу-ка я к связистам. Может, они уже получили реакцию Боловска на все наши чудеса.
А потом реальность пропала окончательно, и Ростик ощутил перед собой бездну. Причем не пространственную, а всякую прочую — ментальную, эмоциональную, жизненную… Все было, как уже случилось ночью, только сейчас это чувство было еще сильнее. И тогда он что-то сказал в это пространство. И оно… оно сдвинулось. А спустя несколько минут уже ощутимо зашевелилось. Ростик очнулся от сильного толчка Кима. Тот шептал, глядя расширенными, почти европейскими от изумления глазами в гавань. А там песок под водой менял цвет, становясь то ярко-красным, то черным, то голубым. И вдруг…
Вдруг из глубины стали подниматься вполне оформленные канаты, тросы, ленты… Какие-то шары, привязанные к тончайшим, словно рыболовная сеть, переплетенным нитям, продолговатые гибкие сигары, усеянные отростками… На каждом из них виднелись подобия разрезов, а на некоторых — что-то вроде круглых рачьих глаз.
Даже при свете дня эту мешанину тел и не тел, растений и животных органов почти невозможно было сравнить ни с чем привычным, ни с чем прежде виденным. И было это огромно, занимало всю акваторию гавани, а некоторые нитевидные щупальца выходили за ее пределы. И Ростик вовсе не был уверен, что и по ту сторону этих нитевидных пучков под водой не лежат другие органы Фоп-фолла, какие-нибудь телесные сгустки и растительные конечности.
— Вот это да, — прошептал Эдик. — Никогда теперь не смогу искупаться в этом море.
— Кажется, — задумчиво отозвался Квадратный, война с этим… отменяется. Нет у нас еще такой бомбы, чтобы…
Он не окончил свою сентенцию и не собирался. Наконец к Ростику повернулся Пестель:
— Рост, и как ты хотел это испугать? Ну, я имею в виду, чтобы он ушел и мы могли провесить перед гаванью стальной тросик?