- Вам что, памяти маловато? Не можете запомнить, в какую сторону летите, зачем и что должны на месте сделать? Вы что - Ляпидевские, Чкаловы или лавры Расковой вам покоя не дают? Всего-то пара часов лету, все видно как на ладони...
Вот последнего Ростик и не сумел уже снести. Все происходящее становилось слишком явственным примером кабинетной истерии, когда менее чем за сутки, навоображав себе невесть что в отрыве от реального положения вещей, и Дондик, и, очевидно, Председатель прошли путь от относительно спокойного восприятия необходимости полетных карт для пилотов до откровенно унизительной для всех крикливой и бессмысленной ругани.
- А что это ты на нас кричишь, капитан? Или тебе лавры Сталина, Жданова и Хрущева покоя не дают?
- Что?
Ростик встал, посмотрел на присмиревших ребят. И вдруг даже под этой внешней покорностью отчетливо увидел пробуждающийся гнев. И понимание, что унижение, на которое их сюда привели, не такая уж неизбежная и обязательная вещь, как на далекой Земле.
- Пошли, ребята. Пусть этот... капитан прежде сообразит, что все, к кому эти карты могут попасть, уже сорок раз проверили, где находится город и кто в нем обитает. А потом поучится достойно вести себя.
- Да как ты смеешь, мальчишка?..
- Как ты, офицер, которого я уважать начал, можешь орать, как базарная торговка?!
Больше Ростик даже не оборачивался. Он вышел и так хлопнул дверью, что чуть не пришиб последовавшего за ним Антона.
По дороге на аэродром Ким вдруг развеселился:
- Нет, Рост, что хочешь говори, а с нервами у тебя не в порядке.
- Это почему же?
- Это капитан, он к Председателю без стука...
- Если Председатель не поглупел, то сумеет во всем разобраться. А если не сумеет... Тогда и другого найти можно.
- Ого! - сказал Ким.
- Так это же политика, - заметил Антон.
- Ну и что? Ну, политика? - Ростик покрутил головой. - Вы поймите, лопухи, мы им нужны больше, чем они нам. Вся эта политическая кодла, если что-то не так сделает... Я первый в набат ударю.
- Запретят они тебе летать, - вдруг погрустнел Ким, - и узнаешь, что они за кодла.
- А о набате - так они и дали тебе ударить!
- И все равно не позволю, чтобы всякий чекистский жлоб на меня орал с идиотскими претензиями... Ведь идиотские же претензии?
Они прошли сотню шагов молча. Ребята взвешивали, насколько прав был капитан, а потом, кажется, постарались понять, что имел в виду Ростик, когда говорил о том, что дварам известно о Боловске. Наконец Ким кивнул:
- Да, наверное, идиотское требование. Но и карты идиотские, без компасов, без надежных промеров расстояния, с какими-то закорючками вместо условных обозначений... Это не карты, конечно.
И все-таки первое, что на аэродроме сделал Ким, - рассказал о полученном нагоняе Серегину, а потом выложил на стол командной вышки свою карту, которую по примеру истребителей носил в сапоге, а не в планшетке,
- Все, кажется, по этим бумажкам мы отлетались. Попробуем, как будет без них. Но если хоть с одним из нас что-то случится, я... - Он опустил голову, постоял, пошел к двери.
- Погоди, - Серегин, казалось, абсолютно не был расстроен какими-то там нагоняями или ссорами с капитаном. - Начальство не хочет - ладно, сотрем мы с карт город. Все оставим, а это уберем. И будут у тебя и карты и курсы, какие сам проложишь. А условных обозначений... Так ты же их сам рисуешь, вот и подучись, постарайся, чтобы похоже было на инструмент, а не на... кабацкую вывеску. - Рассудительный, почти умиротворенный тон мигом сделал все происшедшее неважным и далеким. Но Серегин не унимался: - И знаешь, я тут подумал ночью. Лучше тебе будет отправиться на этот раз... с Коромыслом.
Последнюю фразочку он произнес прямо как подарок. А Ким от удивления головой покрутил. Антон обрадовался еще больше:
- Коромысло? Вот это да! Он же в дальние походы не ходит, как тебе удалось?
- Я ему сказал, - Серегин хитро посмотрел из-под кустистых бровей, - что у него будет возможность назвать что-нибудь таким именем, каким ему захочется.
- А если он захочет дваров назвать коромыслами? Нам так и придется их величать? - с тревогой спросил Антон. - Сам знаешь, какой он упрямый.
- Неизвестный объект, - проговорил Серегин со значением. - И только один. Ну, идите, и так четверть дня, считай, потеряли
Они вышли. Ростика распирало любопытство
- А кто это такой - Коромысло? Пилот, что ли, какой?
- Это, друг, поднимай выше, - с удовлетворением сказал Ким. - Это загребной, который может победить бакумура... Если тот в плохой форме, конечно.
- Как победить?
- Руками. Локти на одной линии, пальцы в замок... Ростик понял.
- Бакумуров? Побеждает в армреслинге? Что же это за мужик?
- Сейчас увидишь.
Они увидели. У их машины, в тенечке под днищем, сидели Сопелов, Винторук и какой-то невероятно громадный детина. Грудная клетка у него была так велика, что сравнить ее с бочкой было, по мнению Ростика, как-то неудобно - бочки бывали и стройнее, и поменьше объемом.
Несмотря на стать, держался Коромысло застенчиво. И вызывал симпатию. Это казалось невероятно, но его сразу хотелось поучить жизни. Вообще им хотелось заняться поближе, разумеется, с самыми лучшими намерениями.
Бывают такие люди, они помимо воли почему-то сразу попадают в центр внимания и, как правило, нисколько не протестуют, - вероятно, привыкают с детства.
Пока гравилет поднимался, пока Ким ложился на курс, Антон, на этот раз безоговорочно севший за рычаги, приставал к силачу, спрашивая, что и каким именем ему хотелось бы назвать. Тот сначала отнекивался, а когда узнал, что Серегин его откровенно заложил, признался, что хотел бы красивым женским именем назвать речку, про которую рассказывал Сопелов.
- А имя выбрал? - спросил Ким.
- На месте посмотрю и выберу. А то будешь придумывать, а речка окажется лядащей, например. И все старания...
Коромысло, видимо, скроил такую рожу, что Сопелов закудахтал от смеха.
- Ну, рядом с тобой любая речка, кроме Волги, покажется "лядащей".
- И то, - согласился Коромысло.
- Нет, все-таки интересно, - не унимался Антон, - Ты имечко будешь выбирать вообще или в честь конкретной особы? - Он повернулся назад, хотя из-за котла видеть гребцов не мог. - Помнишь, к тебе повадилась одно время бакумурша бегать?