Ветки пихт ударили по кабине, по лапам, на которых висели блины. Лодка задрожала, Винторук сзади зарычал, но все кончилось благополучно. Словно из темной воды, они вынырнули из леса, и на них сразу накатил солнечный полдневный свет.
Не долго думая, Ким подтянул лодку на два-три десятка метров повыше леса и рванул на юго-восток, к заливу.
– Здорово ты стартовал, – с уважением произнес Ростик. – Убежден, что губиски так не смогли бы.
– Ну, ты тоже не зря свое седалище продавливал всю дорогу, – отозвался Ким. – Как ты ему насчет облегчения и про мамашу!
– Если кому-нибудь в городе расскажешь, я тебя...
– Нет, это необходимо рассказать, – бодро ответил Ким. Так бодро, что Ростик чуть было не купился. Наконец он понял и возмутился:
– Ким, я серьезно!
– Ладно, успокойся, заметано. – Ким повернулся и улыбнулся так, что стало ясно, на этот раз он обещает. – Но я тебе это запомню. И когда придет пора, напомню. Так и знай – ты мой должник.
Как Ростику ни хотелось этого признавать, он знал, что за меньшую цену просто не откупиться. Поэтому согласился:
– Ладно, должник.
Внезапно Винторук зарычал. И сразу стало ясно, в чем дело. Ким заголосил:
– Рост, пошел к пушке – пурпурные!
Ростик рванул было в стеклянную кабинку, но не успел даже угнездиться на сиденье, как погасло солнце. И сразу стало спокойнее, сразу видимость упала до сотни метров. Он даже не успел понять, с какой, собственно, стороны ему следует ждать атаки. Это было здорово. Даже Ким, подумав, оповестил:
– Эх и везет же нам сегодня – просто загляденье. Всегда бы так!
Он сменил курс на девяносто градусов, потащился вдоль берега залива, если Ростик правильно понимал ситуацию. Чтобы выяснить это, он спустился и сел в пилотское кресло.
– Ты чего?
– А чтобы они нас окончательно потеряли, если вздумают идти прежним курсом.
Разумно. Через четверть часа Ким снова повернул к морю. Едва они поняли, что внизу деревья кончились и началась вода, Ким выправился по гирокомпасу к Одессе.
Работа стала спокойной, монотонной, размеренной. Никто особенно не напрягался – ни Винторук, ни Ким. Да и хватит уже, они сегодня немало повидали, немало перепробовали, немало выяснили. Даже устали. Почему-то Ростик был уверен, что завтра весь день Винторук будет лежать под солнышком у моря и требовать у кошеваров еды. А если они ему невзначай откажут, наестся корешков у реки или будет весь день ловить рыбу, жуя ее от нетерпения прямо сырой.
– Ты о чем думаешь? – спросил Ким.
– О том, что губиски, которые собирают дань, с того корабля. И это объясняет, как они ставят змеев, – отозвался Ростик лениво. – Сажают змея с веревкой на летающую лодку, поднимают, заводя вперед, и отпускают. Прежде чем змей упадет в море, его подхватывает ветер, он взлетает и начинает тянуть корабль.
– Может быть, только уж очень мудреный трюк получается.
– Не мудреней, чем взлет с палубы авианосца,
– Пожалуй, – признал Ким. Потом продолжил: – А я вот думаю, уж не столкнулся ли Фарид с такой ватагой губисков? И не уделали ли его именно губиски, а не летающие червяки?
– Нет, – мерно ответил Ростик. – Пурпурные лодку раньше нас обиходили бы, и по высшему разряду. А мы ее нашли неразграбленной. Да и оторванная корма, сам понимаешь, не след от пушек пурпурных.
– Тоже верно.
Ночь висела над Полдневьем как тихий, мирный колокол. Они ползли под ним как букашки по бесконечному темному столу. И все-таки ползли, несмотря на весь их авантюризм, они выкарабкались, ушли от противника и возвращались к своим.
Больше они не разговаривали до самого города. Но оба любовались спокойными огоньками колонии, которая стала их убежищем, и отражениями в спокойной морской воде.
16
В Боловск о событиях, конечно, в краткой форме, доложили утром следующего дня. Так уж получилось, что отправляли грузовик вяленой рыбы, и возникла оказия для послания. А вечером на гравилете, который приволок топливо для машины Кима и кое-что еще, прилетел Дондик.
В последнее время многие из пилотов предпочитали летать только днем, при свете. Но мало кто признавался, что это вызвано искаженными, весьма неправильными представлениями о летающих червяках. Почему-то считалось, что в темноте они нападают так стремительно и агрессивно, что сдержать их невозможно, к тому же имеют возможность подобраться к лодке в упор. Также считалось, что днем они хоть чуть-чуть, но видны и тогда у стрелка есть шанс посопротивляться.
Ростик знал это после разговора с одним из пилотов и чувствовал, что со временем проблема прозрачных летунов станет действительно важной, но пока могла потерпеть.
Дондик, воспользовавшись остатками дневного времени, в сопровождении Эдика Сурданяна, который прилетел с капитаном и не удалялся от него ни на шаг, сходил на мол. Что они там делали, никто сразу не понял, потому что у всех было полно работы и отрываться для разговоров с начальством было как-то не с руки. Зато вечером, когда все стали подтягиваться на ужин, откладывать рапорт командиру стало уже невежливо.
Узнав про Дондика, Пестель оживился. Стоя у границы тьмы и слабого, но все-таки такого теплого столовского света с миской местной фасоли в руках, он спросил Кима, не переставая жевать:
– Может, ему навстречу пойти?
– Зачем? – спросил Ким, деликатно перекладывая из тарелки Винторука самые съедобные на вид корешки в свою. Бакумур ворчал, но не очень. Ростику эта картина показалась многообещающей.
– Ну, можно будет спросить, что он там делает?
– Я и так отвечу, – раздалось из тьмы, и в дальних лучах керосиновых плошек, которые в столовой использовались как светильники, возникли два человеческих лица. – Я и так отвечу, если ты обо мне говоришь, – сказал капитан и еще издали стал, чуть улыбаясь, протягивать руку.
После обмена рукопожатиями он пристроился было в конец очереди, но его, из уважения к чинам, возрасту, а также из желания поскорее услышать новости, пропустили вперед. Получив свою порцию и с удовольствием запихивая в себя огромные куски жареной рыбы, капитан устроился за столом, где сидел Ким, Рост, Винторук и Пестель. Мгновенно около этого стола образовался полукруг из колонистов.
Ростик повернулся к Эдику, за неимением нормального места устроившегося на бревне, положенном вместо лавки у стены. Бывший журналист тоже не хотел пропустить ни одного слова из предстоящей беседы.
– Придется тебе, Эдик, со временем все-таки придумать хоть что-то вместо газеты. Информация, видишь, дороже ужина.
– Да, я ходатайствую об открытии бумажной фабрики на востоке от Боловска, километрах в ста двадцати. Пока, говорят, нужно подождать.
– Пока будем ждать, люди читать разучатся, – пробурчал Пестель. Потом, чтобы все выглядело, по его мнению, естественно, повернулся к Дондику: – А вы с чем на этот раз пожаловали, Степан Кузьмич, если не секрет, конечно?
Ростик и забыл, как зовут капитана, но Пестель, конечно, ошибиться не мог.
– Да какой же секрет, если вам это и воплощать, так сказать?.. У руководства города возникла идея построить на молу нормальный форт для отражения возможного нападения с моря, а также расставить несколько пушек по городу для отражения атак с воздуха.
– Атаки можно было бы отразить, – проворчал Квадратный откуда-то из толпы, – вот только определить этих чертей сложно.
– Ничуть, – весело ответил Дондик. – Я привез десяток дифракционных пластинок, изготовленных в обсерватории. Если смотреть через них, то червяки должны быть хорошо видны, примерно как через тот образец, который ребята нашли тут в свое первое посещение.
Ростик вспомнил про стекляшку, оправленную в деревянную рамку.
– Так это просто дифракционная решетка?
– Ну, не совсем “просто”, – отозвался капитан. – Перегуде со своими мастерами пришлось повозиться, определяя ее период – кажется, так называется частота прочерченных светлых и туманных полосок... Но сейчас все у них получилось, как они, по крайней мере, утверждают. Завтра раздадим постовым.