Выбрать главу

– Города? Какого города? – отозвался Пестель. На информацию у него, как всегда, оказалась едва ли не лучшая реакция по сравнению с остальными.

Внезапно кто-то, догадавшись, приволок снизу, из обеденного зала, факелы. Мигом в помещении стало теплее и почти по-домашнему уютно. Ростик поправил подушку под головой и уселся в кровати удобнее, не забывая посматривать на море. Оно его поддерживало, как взгляд друга, как кивок учителя на экзамене. Ростик еще раз пояснил про клановую систему викрамов, про кочевых океанических рыболюдей, а завершил все так:

– Города находятся у берега бегимлеси. Они там обосновались, потому что тот берег изрезан чем-то вроде шхер, хотя, конечно, это не настоящие шхеры. Но в этих водных долинах проще организовать линию обороны. Как они полагают – последнюю, самую близкую к центру их цивилизации. Вообще, их оборона имеет несколько рубежей, чтобы противнику нападение не далось слишком легко.

– Понятно, – кивнул капитан. – Тактически верно.

А Ростик поразился, почему он сам, вполне земной и воздуходышащий, даже информацию об этих городах воспринял и излагает с точки зрения викрамов – как о жилищах, находящихся в “водных долинах”, в которых можно относительно безопасно устроиться?

– К тому же ихсверху и бегамлеси защищают. Они, кстати, приторговывают, наши дают им металл, а те...

– Какие такие “наши”? – спросил Квадратный. – Хвостатые?

– Они туг все хвостатые, – мельком отозвался Ким, – кроме нас и волосатиков.

Винторук очень тихо, но недовольно зарычал. Оказалось, он тоже тут. Хотя что в этом странного, разумеется, он не мог не прийти сюда... Да, снова проскок, словно Ростик, пообщавшись на дне с рыболюдьми, стал слишком уж с ними близок.

– Моя идея вот в чем, – продолжил Ростик. – Если мы сумеем подключить викрамов к изготовлению каленых изделий, они послужат нам и в контакте с пернатыми.

– Погоди о пернатых, – поморщился капитан, – Что с этими, викрамами, как ты их называешь? Пустые-то раковины срезать можно?

– Пустые можно. И можно выплавлять из них металл, хотя я не знаю, насколько это будет эффективно... – Подумав, Ростик изложил свои воспоминания о громадной подводной мельнице, толкущей раковины на удобрение. С этим вышла неувязка. Пришлось даже рисовать ее, благо доску с пластилином кто-то положил на подоконник, а шип ядовитой рыбины Ростик и вовсе держал на поясе, в ножнах от ножа. Он заинтересовал всех, пришлось рассказать и о рыбе, что вызвало бурные эмоции у добытчика металла. Оказалось, случаи уже имелись, и все смертельные, только причина их была непонятна.

– Теперь будем знать, – коротко заключил свои переживания бородатый.

– Города, города... – бормотал капитан, записывая что-то очень экономным, микроскопическим почерком в настоящую, из бумаги, записную книжку.

Ростик тут же воспылал к ней интересом, а оглядев ребят, понял, что не он один. Пестель тоже рассматривал немудреный блокнотик, чуть не облизываясь, да и Ким смотрел на записное изделие с повышенной хмуростью.

– Мне бы такую книжку, – подал голос Рост. – Хотя бы по блату, капитан.

– Что? А, это... – Он оглядел ребят, усмехнулся: – Может быть, скоро и в самом деле начнем выдавать. Ребята к востоку от Боловска строят бумажную фабрику. И это, – от потряс книжкой в воздухе, – одно из первых изделий. Вот только...-Он нахмурился, но отмахнулся. – Слушай, Рост, как бы их города к нам подтащить?

– Не выйдет, капитан. Там в самом деле удобно, они оттуда никуда не сдвинутся. Придется нам к ним летать – если на переговоры, конечно. А с изделиями они и сами к нам подойдут.

– У нас же есть плот, – напомнил бородатый.

– Наверное, это пернатые не пустят их гешефты устраивать с новыми союзниками, – высказался Ким.

– Ну, если мы с ними помиримся, то пустят, – выдал Эдик.

– Ты бы посмотрел, как они выглядят, сразу бы забыл про “помиримся”.

– Агрессивны, это верно, – отозвался капитан. – И все-таки, Рост, ты не понял, что собой представляют эти их города?

Ростик пожал плечами:

– Думаю, выглядят как складки дна, поросшие водорослями. Крыша-то им не нужна, дождя они вовсе не понимают.

Последняя реплика была неудачной. Пришлось рассказывать о своих объяснениях дождя в переговорах с викрамами. Почему-то этим ребятам, видевшим такое, что на Земле не могло присниться и в кошмарном сне, это показалось самым странным. Кто-то из девушек, оказавшихся в коридоре, даже принялся хихикать, как будто не могло быть ничего забавнее, чем рыболюди, не имеющие о дожде никакого понятия. Ростик только головой покрутил, чтобы окончательно не растеряться.

Каким-то образом это всех настроило на ужин, и разговор потихоньку заглох. Ребята, конечно, еще переговаривались о последних сообщениях, выданных Ростиком, но уже не горели любопытством, как вначале. Даже капитан, убирая записную книжку, отозвался так:

– Ладно, посмотрим, что из всего этого получится. Борода, ты плот хорошо заякорил?

– С трех углов. Там же течение нашей реки чувствуется, если не постараться, поутру за ним гнаться придется... Но сейчас – не оторвешь.

Когда ребята разошлись и Ростику прямо как турецкому паше принесли ужин в кровать, он уже спал. Правда, сном прозрачным, как светлая вода, слыша и то, как принесли этот ужин, и соображая, где он находится, и понимая, что он спит. Но просыпаться не стал. Как большинство больных, он знал: быстрее всего организм восстанавливается во сне. Так стоило ли ему мешать из-за какого-то ужина?

32

Ростик выздоравливал долго, почти неделю провалялся в постели, хотя последние дни и пытался прогуливаться по Одессе. Но ложился пораньше, а поутру подольше задерживался в кровати, делая вид, что отсыпается. Хотя на самом деле не спал, а просто лежал и смотрел в окно. Правда, иногда этот блеск воды, неестественно вздымающейся вверх под лучами солнца, начинал его настолько раздражать, что он, затратив не один час, разгадал наконец тайну каменной ставни, чтобы закрывать окно и не видеть этого безбрежного, сияющего, кажущегося всевидящим ока.

А ставня, как оказалось, зажималась сложной и малопонятной каменной же застежкой, иначе и не скажешь, и даже после десятикратных осмотров понять принцип ее работы было не просто. Создавалось впечатление, что два каменных клинышка как-то прилипали друг к другу, и это позволяло держать окно плотно закрытым. А иногда совместить их почему-то не получалось, и Ростик даже приблизительно не мог сказать, почему так происходит и что он делает неправильно.

Но к концу недели его потихоньку стала мучить совесть, ведь он полеживал себе, а народ там, по всему обжитому Полдневью, трудится не покладая рук. И лишь спустя какое-то время он понял, что эта тревога, эта попытка подхлестнуть себя являются еще невнятным, но вполне ощутимым признаком какой-то, может быть серьезной, опасности. Тогда он стал почти наслаждаться этим отдыхом, потому что знал: вот-вот очередные неприятности постучатся в дверь.

Так и оказалось. Однажды за полдень без стука в его дверь торкнулся Ким, который, посмотрев на друга внимательными азиатскими глазами, недовольно буркнул:

– Идем-ка.

Едва ли не с радостью, осознав, что его ожидания наконец окончены, Рост оделся и спустился в обеденный зал. Тут уже было полно народу, в основном ребята, которые за что-то отвечали. Но была и команда бородача в полном составе. Как выяснилось, сходили на “Калоше” к плоту и вернулись, тихо торжествуя.

А дело было в том, что с плота они сняли огромную, килограммов на двести, кучу градин, три ножа разной конфигурации и одно тонкое, как игла, острие, точно такое же, каким оперировала первая из подплывших к Росту девиц, когда убивала иглошипа – так стали называть опасную рыбину с шипом.

– Значит, так, – решил капитан Дондик, убедившись, что Рост присутствует, – делим металл пополам. Одну половину нам, а вторую...

– Погодите, товарищ капитан, – заговорил Ростик, и все как-то притихли. Вероятно, его глуховатый, больной голос хотелось расслышать всем. – Не все так просто. – Он повернулся к бородатому. – Эти градины лежали просто грудой? Все одной кучей?