– Ясно.
– Говорят, они очень сильно любили друг друга. Так сильно, что, когда Ванесса заболела, Вейн был готов на все, лишь бы ей помочь. Тратил бешеные деньги на лекарства. Искал лучших врачей…
– Но чуда не случилось.
– Ванесса умерла. С тех пор Вейн никогда не улыбается и живет лишь одними воспоминаниями о ней.
Я перевела взгляд на портрет женщины. Почему-то мне совсем не сложно представить, как ее любил не только муж, но и все, кто когда-либо знал. Эта галерея – единственное солнечное и радостное место в доме. И не только из-за окон, но и из-за картин, которые здесь висят. А ведь говорят, что настоящие художники вкладывают в свое творчество частичку души.
– Это очень грустная история, – проговорила тихо.
– Да, – усмехнулся Кин. – А вас кто-нибудь когда-нибудь так любил?
И пока я хлопала глазами, не зная, что ответить, он развернулся и пошел к центральной лестнице.
– Ужин в семь. Не опаздывайте.
Проводив взглядом его коротко стриженный затылок, я еще раз оглянулась на дверь и отправилась к себе в комнату. Конечно, в башне может быть совсем не мастерская, а что-нибудь гораздо более интересное, но пробираться туда сейчас точно не стоит. Вдруг это вообще была провокация? И Кулидж ждет, что я полезу туда, куда лазить запрещено? Нет, пока я буду вести себя примерно.
До ужина меня никто не трогал, да и я сама не выходила из комнаты. А когда на часах было без десяти семь, открыла окно, как мы договорились с Тагрианом, просто переплела волосы, чуть поправила макияж и пошла вниз.
Войдя в столовую, замерла на пороге. Я понимала, что вряд ли буду ужинать одна, но это сборище меня ошарашило. Потому что здесь был доктор Кулидж в новеньком, с иголочки, костюме, такой же нарядный Кин, как всегда хмурый Вейн Хартингтон и Саманта Стэнтон. Вот уж кого, а ее я вообще не ожидала увидеть. Еще и в таком виде. На ней было красивое платье из кроваво-красного шелка, облегающее фигуру, как вторая кожа. Светлые волосы лежали волосок к волоску, а элегантный макияж подчеркивал высокие скулы и пухлые губы. М-да, я в своих слаксах, к которым местами прилипла волчья шерсть, и немного мятой блузке выглядела рядом с ней откровенно жалко.
– Добрый вечер, – промямлила я.
– Добрый, – лена Стэнтон кивнула и улыбнулась акульей улыбкой. – Выглядите уставшей, Соня.
– Мне плохо спится, – повторила уже неизвестно в какой раз.
– Думаю, здесь, на свежем воздухе, проблема со сном решится быстро, – оптимистично заявил Кулидж.
– Давайте что ли сядем есть, – фыркнул Кин. – А то сейчас, как старики, еще давление и суставы начнем обсуждать.
Стэнтон заливисто рассмеялась, а Хартингтон кивком головы пригласил нас к столу. Он занял место во главе, по правую руку от него уселись Кулидж с ассистенткой, по правую – племянник и я. Кин без всяких просьб положил мне салат, налил морс из большого кувшина и пожелал приятного аппетита. А потом просто перестал обращать на меня внимание. Впрочем, все остальные вели себя точно так же. То есть делали вид, будто я пустое место.
Наверное, будь я здесь не просто так, настроение они бы мне точно испортили. Но на самом деле мне от их игнорирования было ни холодно, ни жарко. Я с унылым видом ковырялась в тарелке и украдкой рассматривала своего соседа по столу. Почему-то в таком виде: в черном костюме и с зачесанными назад волосами, Кин казался мне неуловимо знакомым. Вот только вспомнить, откуда я могу его знать, не получалось.
Кулидж и Стэнтон обсуждали радости жизни вроде свиданий, походов в театр и отпусков. Вейн Хартингтон особого участия в беседе не принимал. Он молча ел, лишь иногда бросая на меня пристальные, оценивающие взгляды. А Кин так же молча подливал мне в бокал морс. Я заподозрила, что в этом самом морсе может быть что-нибудь намешано, поэтому особо не налегала. Ведь ванн мне здесь никто устраивать не будет. Значит, им явно нужно доставить психотроп в мой депрессивный организм как-то по-другому.
Я сама за весь вечер не произнесла ни слова. И только под конец, когда все уже доедали десерт, робко проблеяла:
– Лен Хартингтон, простите, что беспокою… Но не возвращался ли сюда мой пес?
– Нет, – отрезал хозяин дома.
– А можно спросить у кого-нибудь из персонала?
– Нет, – снова ответил Хартингтон, но потом добавил: – Я уже спрашивал. Вашего пса никто не видел.
– Не переживайте, Соня, – улыбнулся Кулидж. – Он обязательно найдется. Дайте ему побегать, выпустить пар.