Сделав несколько глубоких вдохов, я остановилась возле кухонного шкафа и достала оттуда самую большую кружку. Залила кипятком пучок мяты, прихватила валяющийся в кресле небольшой клетчатый плед и вышла на улицу. Обойдя дом, оказалась на набережной и уселась там прямо на камень, свесив ноги вниз.
Было тихо и темно. За спиной светились соседские окна, а впереди темнела вода Лейны, в которой отражалась растущая луна. Легкий ветерок шевелил мои волосы и обдавал ароматом цветущей сирени. Вокруг стрекотали цикады, а на другом берегу, где заказник, надрывались лягушки.
Я болтала ногами, не спеша потягивала мятный чай и слушала лягушачий концерт. Подумать только, почти центр Малейна, третьего по величине города в Лурее, и пожалуйста – дикая природа во всем своем великолепии. Лягушки, цикады и… волк?
– Не спится? – Негромкий вопрос из-за спины меня почему-то не испугал.
– Проветриваю голову перед сном, – пожала плечами, не оборачиваясь.
– Не возражаешь, если составлю тебе компанию?
Я качнула головой. Оборотень опустился на камни рядом со мной. Глубоко вздохнул, как будто пытался поймать аромат моего чая, и пробормотал:
– Сола…
– Что?
– Ты знаешь, что в Скандаре твое имя звучит как «Сойле»? Это значит «солнышко».
– Знаю, – улыбнулась я. – Мне говорила моя подруга Юсса, она из Хермины.
Хермина была одной из пяти небольших стран, которые располагались в северном регионе Скандар. В основном там жили высокие голубоглазые блондины, вроде нее или Риана, а имя Сойле и правда было популярным. Но я со своими черными волосами на солнышко вряд ли похожа. Просто мама во время беременности увлеклась легендами о ледяных скандарских змеях-воителях и ей так понравилось имя одной из героинь, что она решила назвать им меня.
– А твое имя что значит? – спросила я.
– «Победитель». Это древнелурейский. Оборотням часто дают имена на этом языке. Традиция, что ли.
– Тебе подходит, – хмыкнула тихо.
Мы замолчали. Я пила свой чай, а Риан рассеянно рассматривал воду.
– У вас здесь красиво.
– Да, – по моим губам скользнула улыбка. – Лучшее место в Малейне.
– В Эндерсе таких нет.
– Ты все время там живешь? – мне вдруг стало интересно узнать что-нибудь об оборотне.
– В основном, да. Так удобнее. Было, по крайне мере.
Я повернула голову, посмотрела на странно задумчивого мужчину и спросила:
– Почему было?
Тот повел плечами и как-то невнятно ответил:
– Вдруг мне так понравится у вас, что я решу остаться?
– Оставайся, – разрешила великодушно и снова уставилась на темную воду. – А все же, почему Эндерс? Почему ты уехал с клановых земель?
Насколько я знала, оборотни в основном жили на севере и северо-западе Лурея. Не то чтобы их кланы были закрытыми, просто они предпочитали жить среди своих.
– В пятнадцать лет во мне проснулась магия, – честно ответил Тагриан. – Учить в клане меня было некому, поэтому отец нашел мне наставника в Эндерсе, и я переехал туда. Потом в университет поступил, на боевку.
Хм… Раз в клане учить юного мага оказалось некому, получается, что матери Риана с ним не было? Интересно, почему… Она умерла или уехала? Но это слишком личный вопрос, чтобы я могла его задать.
– А ты? – спросил мужчина. – Всегда жила здесь?
– Неужели ты не читал мое досье? – хмыкнула хитро.
– А должен был? – он ответил такой же хитрой улыбкой. – Вдруг мне интереснее узнавать тебя вот так, постепенно, не по сухим официальным строчкам?
– Ну раз так… – кивнула, усмехнувшиь. – Нет, я родилась и выросла на южном побережье. Там есть такой маленький городок – Стьюд. В Малейн приехала, как и ты – в Эндерс, учиться. Когда инициировались способности Чистильщика.
Оборотень немного помолчал, а потом спросил:
– Как это вообще происходит? У магов сила часто передается по наследству и открывается от сильных эмоций или стресса. А у вас?
– Наша по наследству не передается, что очевидно. И никто до сих пор не знает, почему в обычном человеке появляется способность чувствовать Гниль. Просто в один прекрасный момент, обычно в подростковом возрасте, эта способность набирает силу, и человека вдруг начинает тянуть к ближайшему очагу Гнили. Так становится понятно, в кого он превратился.
– У тебя тоже так было?
– Примерно. Мне тогда было семнадцать лет. Я закончила школу и готовилась к экзаменам в университет, хотела морским биологом стать. Но однажды вдруг почувствовала это… эту тягу. Идти хотелось просто нестерпимо. И я пошла. Вот казалось бы, семнадцать лет, должна была быть умная девица, а получилось дурища дурищей.