Но она не будет мучить себя этими страхами. Мигель не может ее прогнать. В самом худшем случае, теперь, когда он снова стал успешным купцом, он даст ей денег, чтобы ей было на что жить. Она может уехать куда-нибудь и начать новую жизнь, может быть выдав себя за вдову. Это, конечно, не то, о чем она мечтала, но не так уж и ужасно. Перед ней – весь мир, и не ей суждено выбирать себе пристанище. Она была уверена, что любое место будет лучше того, откуда она ушла.
Мигель еще не нанял прислугу в свой новый дом и сам открыл дверь. Какое-то время он изумленно смотрел на нее, не зная, что делать, и потом пригласил ее войти.
– Я сказала вашему брату, что ребенок ваш, – сказала Ханна, как только за ней захлопнулась дверь.
Он обернулся и посмотрел на нее. Его лицо было непроницаемо.
– Он даст вам развод?
Она кивнула.
Мигель молчал. Он стоял, сжав зубы, с полузакрытыми глазами. Молчание было мучительно долгим и непонятным.
Она подумала, что в этом доме слишком много ставень закрыто, что в прихожей темно и мрачно и что белый кафель на полу кажется тускло-серым. Мигель теперь здесь жил, но не сделал дом своим. На стенах не было картин. Пыльное зеркало стояло на полу. Пахло масляной лампой, в одной из комнат горел мерцающий свет. Где-то пробили часы.
– Если я возьму вас в жены, – наконец сказал он, – вы обещаете повиноваться мне во всем?
– Нет, – сказала она и закусила губу, чтобы не дать себе расплакаться или улыбнуться.
– Даже чуть-чуть? – спросил он.
– Хорошо. Я буду повиноваться чуть-чуть.
– Вот и хорошо. Это все, что мне нужно, – сказал он и привлек ее к себе.
34
Набив желудок подвяленной селедкой с гарниром из репы и лука-порея, Мигель откинулся на спинку стула, чтобы окинуть взором "Флибот". Настал его час. Все выходцы из Португалии говорили о его великолепной, но совершенно непонятной операции на рынке кофе, настолько крошечном, что большинство вовсе не удостаивало его своим вниманием. Говорили, что Лиенсо показал себя человеком значительным. Паридо собирался его уничтожить, но Лиенсо обернул козни парнасса против него самого. Блестяще. Изобретательно. Человек, который казался не более чем безрассудным игроком, показал себя талантливым коммерсантом.
Полдюжины торговцев самого высокого ранга сидели за столом Мигеля, от души угощаясь вином, за которое он заплатил. Поклонники окружили его, как только он вошел, и Мигель с трудом мог протиснуться сквозь толпу своих новых друзей. Старшие по возрасту, до этого смотревшие на Мигеля с презрением, теперь набивались ему в партнеры. Не заинтересует ли сеньора Лиенсо торговля имбирем? Не интересуют ли сеньора Лиенсо возможности на лондонской бирже?
Сеньора Лиенсо все это чрезвычайно интересовало, но в еще большей степени его интересовал тот факт, что теперь все эти люди набивались ему в партнеры. Но, подумал он, лучше всего относиться к коммерсантам как к голландским потаскушкам. Если им сейчас отказать, они только еще больше раззадорятся. Пусть подождут. У Мигеля не было ясного представления о том, что он собирается делать с вновь обретенной кредитоспособностью. Он не был так богат, как изначально рассчитывал, но достаточно богат, и вскоре у него будет жена и неожиданно скоро – ребенок.
Он мог только посмеяться над иронией судьбы. Маамад был готов отлучить праведного человека, осмелившегося без его разрешения бросить горсть монет нищему, но разрешал Мигелю украсть жену у брата, если он сделает все по правилам. Она получит развод, а уж потом станет его. А тем временем он снял ей комнаты в небольшом аккуратном доме во Влойенбурге. Она сама наняла служанку, она пила кофе, она развлекала подруг, о существовании которых даже не подозревала, женщин, устремившихся в ее дом, когда она стала предметом такого восхитительного и ловко разрешенного скандала. И она навещала Мигеля в его новом доме. Естественно. К чему было ждать, пока будет получено официальное разрешение на брак.
Мигель много пил со своими новыми друзьями и в который раз рассказывал историю своего триумфа, словно это случилось только что. Удивление на лице Паридо, когда Иоахим начал продавать. Восторг, когда торговец-тадеско начал снижать цену. Неожиданный интерес этих незнакомцев из Леванта. Действительно ли человек, купивший у француза пятьдесят баррелей кофе, был из Ост-Индии?
Они могли бы долго петь ему дифирамбы, по крайней мере пока Мигель угощал вином, но тут появился Соломон Паридо, и разговоры утихли. Мигель почувствовал восторг и страх одновременно. Он ожидал появления Паридо. Такой влиятельный человек не мог прятаться от людских глаз, будучи побежденным. Он должен был продемонстрировать соотечественникам, что эти мелкие потери не имеют для него никакого значения.
Паридо наклонился, чтобы сказать что-то с особенной теплотой своим друзьям. Мигель думал, что парнасс останется в своей компании, делая вид, что не замечает врага, но у Паридо был другой план. Поговорив со своими друзьями, он направился к столу Мигеля. Те, кто еще минуту назад смеялся над историей поражения Паридо, теперь расталкивали друг друга, чтобы выразить ему свое уважение, однако парнасс не обращал никакого внимания на их подобострастие.
– Можно вас на минуту? – сказал он Мигелю.
Тот улыбнулся сотрапезникам и последовал за Паридо в тихий уголок. Все взоры были обращены на них, и у Мигеля было неприятное чувство, что теперь он – предмет их насмешек.
Паридо подошел и наклонился к нему.
– Поскольку я человек добрый, – сказал он тихо, – я дал вам несколько недель, чтобы вы могли насладиться своей славой. Я подумал, что было бы жестоко уничтожить вас слишком скоро.
– Кто еще из сыновей Израиля столь же мудр и великодушен, как вы?
– Можете дерзить сколько угодно, но мы оба знаем: все, что я делал, было во благо нашему народу, и я ничем не заслужил тех козней, которые вы устроили против меня. А ваш бедный брат? Он вас защищал, давал в долг деньги, когда от вас все отвернулись, а вы отплатили ему, разорив его, наставив ему рога и украв у него жену.
Мигель никак не мог, не выдав Ханну, развеять убеждение окружающих, что он наставил рога Даниелю, и потому решил: пусть думают что хотят.
– Вы с моим братом одно целое. Плетете против меня козни и стремитесь меня уничтожить, а когда ваши методы терпят неудачу, обвиняете меня в том, будто бы это я действовал во вред вам. Такому изощренному коварству позавидовала бы сама инквизиция.
– Как вы можете смотреть мне в глаза и говорить, что это я плел против вас заговоры? Не вы ли хотели расстроить мой план торговли китовым жиром и нажиться на этом?
– Я не намеревался никого разорять, а лишь хотел заработать на ваших собственных операциях. Этим каждый день занимаются все, кто торгует на бирже.
– Вам было прекрасно известно, что ваше вмешательство будет стоить мне денег, и это несмотря на мое посредничество в улаживании вашей проблемы с фьючерсами на бренди.
– Посредничество, – заметил Мигель, – в результате которого я стал еще беднее.
– Вы не желаете понять, что я не действовал против вас. Я поставил на снижение цены на бренди, и мои манипуляции в этой области могли привести к тому, что ваши фьючерсы превратились бы в долговые обязательства, поэтому я сделал что мог для вашего спасения. Когда цена на бренди поднялась в последний момент, я был так же удивлен, как и все другие. В отличие от вас, я не только ничего не заработал, но и понес убытки.
– Ничуть не сомневаюсь, что у вас были такие же самые добрые намерения, когда вы затевали против меня интригу с кофе.
– Как вы можете говорить мне такое? Это вы перешли мне дорогу в моем кофейном предприятии – вы и ваша подруга-еретичка.