— Естественно. Жизнь на планете Земля устроена несколько иначе.
— Хм.
Соломон отвернулся к окну и, похоже, всерьез увлекся созерцанием башни Почтового управления.
— И это все? Просто «хм»? То есть отчет Министерства обороны по этому делу будет состоять из одного «хм»? В кожаном переплете, с золотым тиснением и резолюциями членов Кабинета министров?
Соломон молчал, продолжая таращиться на башню Почтового управления. Я не выдержал:
— Ладно. Тогда ответь мне: что произошло дальше с Вульфами, старшим и младшей? Как я оказался здесь? Кто вызвал «скорую»? Они дождались ее приезда?
— Вы когда-нибудь бывали в том ресторане, командир, ну, в том, что вон на той верхотуре?
— Ради бога, Давид…
— «Скорую» вызвал некий Теренс Гласс, владелец той самой галереи. После чего предъявил иск к Министерству обороны с требованием возместить расходы по отмывке пола от вашей крови.
— Как трогательно.
— Хотя на самом деле жизнь вам спасли Грин и Бейкер.
— Грин и Бейкер?
— Те двое, что следили за вами. Бейкер лично зажимал рану платком.
Вот это был настоящий шок! А я-то, дурачок, решил, что после наших пивных посиделок слежку снимут. Как же я просчитался! И слава богу, кстати.
— Бейкеру — гип-гип, ура! — объявил я. Соломон, похоже, собирался добавить что-то еще но его остановила скрипнувшая дверь. Через секунду наша теплая компания пополнилась душкой О’Нилом. Он прямиком подскочил к кровати, и на лице его явственно было написано: мое ранение он считает блестящим поворотом в развитии событий.
— Как вы себя чувствуете?
Ему почти удалось подавить улыбку.
— Очень хорошо, спасибо, мистер О’Нил.
В палате повисла напряженная тишина. Лицо О’Нила едва заметно вытянулось.
— Я слышал, вам повезло. Правда, очень скоро вы можете изменить свое мнение на этот счет. — О’Нил снова с трудом удержался от счастливой улыбки. — Так-то, мистер Лэнг. Боюсь, теперь нам не удастся скрыть это дело от полиции. Попытка покушения на жизнь Вульфа, да еще в присутствии свидетелей…
О’Нил вдруг замолчал, и мы оба опустили головы, пытаясь отыскать источник звука, нарушившего нашу дружескую беседу. Звук этот нельзя было спутать ни с чем: обычно его издает блюющая псина. Звук повторился еще раз, и тут все встало на свои места — это откашливался Соломон.
— Со всем моим уважением, мистер О’Нил. — Соломон был явно доволен, что удостоился наконец нашего внимания. — Лэнг в тот момент полагал, что человек, с которым он сцепился, был не кто иной, как Маккласки.
О’Нил даже закрыл глаза.
— Маккласки? Но ведь личность Вульфа удостоверена…
— Совершенно правильно, — мягко прервал его Соломон. — Но Лэнг утверждает, что Вульф и Маккласки — это одно и то же лицо.
Долгое молчание. Нарушил его О’Нил:
— Что? Что ты сказал?
Надменная улыбка куда-то испарилась, я даже почувствовал себя обязанным приподняться в постели. О’Нил издал какой-то странный хрюк.
— Маккласки и Вульф — одно и то же лицо? — Его голос переломился в фальцет. — У тебя с головой все в порядке?
Соломон перевел взгляд на меня, ища поддержки.
— Боюсь, это правда, — сказал я. — Вульф и есть тот тип, кто вышел на меня в Амстердаме с предложением убить человека по имени Вульф.
Краска, казалось, навеки покинула лицо О’Нила. Он выглядел как человек, секунду назад сообразивший, что по ошибке послал любовное письмо не по тому адресу.
— Но это же невозможно, — заикаясь, забормотал он. — То есть это же полная бессмыслица.
— Что вовсе не означает, что это невозможно, — возразил я.
Однако О’Нил, судя по всему, перестал вообще что-либо соображать. Вид у него сделался, прямо скажем, прежалкий. Так что продолжал я, в общем-то, исключительно для Соломона:
— Я знаю, что в этой пьеске мне отведена роль простушки-горничной, и мне не по чину вылезать со своим мнением. И тем не менее у меня есть своя теория, и сводится она к следующему. Вульф прекрасно знает, что на планете найдется не одна группа людей, которые будут только рады, если его жизнь неожиданно прервется. И делает то, что сделал бы на его месте любой из нас: заводит собаку, нанимает телохранителя и никому не говорит, куда едет. Но… — Я видел, что О’Нил встряхнулся и пытается сконцентрироваться. — Но он также знает, что этого недостаточно. Люди, желающие его смерти, — специалисты своего дела, настоящие профи, так что рано или поздно они все равно отравят собаку и подкупят телохранителя. Таким образом, он встает перед выбором.