Вчера с промежутком буквально в пару часов случилось два крайне неприятных для меня события. Впрочем, начну по порядку. Колумбийский груз — всего пара контейнеров, но вот по стоимости они в несколько раз превышали стоимость той старой лоханки, среди груза которой они медленно чапали в сторону южной Америки. И если вы думаете, что через Атлантику, то вы глубоко ошибаетесь. Уж слишком много любопытных людишек живет в когда-то бывшей колонии её Королевского Величества. Это я о США, если кто еще не догадался. Совсем не хотелось светить ТАКИМ грузом перед агентами Госдепа. Именно в связи с этим был выбран старый сухогруз, направляющийся в южную Америку немного необычным способом. Необычным, но зато с некоторой долей вероятности гарантирующим доставку товара. Если конечно ничего непредвиденного не случится. К сожалению в оружейном бизнесе застраховать груз мало того что практически невозможно, так еще и подчас опасно, так как любые следы сделки могут привести не только к длительному тюремному сроку, но и вообще к вычеркиванию незадачливого торговца из списка живых. Поэтому маршрут Черное море — Средиземное море — Суэцкий канал — Индийский океан — Тихий океан — Южная Америка, был для моего груза самым лучшим. За исключением одного маленького, практически незаметного на карте мира государства, с некоторыми представителями которого я очень бы хотел сейчас встретиться лицом к лицу. Желательно конечно увидеть их в прицеле пулемета, но и просто дать в морду, очень бы хотелось. Совершенно непонятен интерес и честь оказанная обшарпанному сухогрузу более чем преклонного возраста. Аргентинского производства шаланда с примерно полувековой историей, конечно, являлась ну просто замечательной целью для захвата её сомалийскими пиратами. Если отбросить идиотскую мысль о том что они могли просто перепутать это чудо кораблестроения с чьей-то прогулочной яхтой или с жирным купцом, ну не обкурились же они до полного офонарения, остается только версия о точечном сливе информации именно об этой сделке. Колумбийцам и мне это точно делать было не с руки. Конкурентам? Да какие к чертям конкуренты — тут прямой заказ союза семей, в такие сделки не влезают. Ибо шарик, на котором мы имеем незадачу проживать, имеет столько углов, что информация рано или поздно всплывёт, а гребля вольным стилем в озерце крокодильей фермы является довольно неприятным занятием. А именно в этом виде спортивных состязаний приходится рано или поздно участвовать тем, кто перебежал дорогу семье. Поэтому оставался только один путь, по которому информация о столь ожидаемом картелями грузе могла попасть в руки этих недавно спустившихся с пальм сомалийцев — Лэнгли. Только эти сволочи, сидящие в тишине кабинетов с безвкусным кондиционированным воздухом, занимаются такими подставами. И их можно понять — груз переносных зенитно-ракетных комплексов позволил бы колумбийцам хорошо прижать самолеты и вертолёты Управления по борьбе с наркотиками. Да так что общий оборот с Мексикой и США возрос бы как минимум в пять — шесть раз. Так что — да пусть будут прокляты эти сволочи из ЦРУ!
Грохнув уже пустым бокалом по стойке, я вопросительно уставился на бастующего бармена. В ответ он многозначительно покосился на показавшую дно бутылку виски, еще недавно купленную мной на последние, чудом нашедшиеся в кошельке деньги. Да — да именно столько денег осталось у меня после более чем двадцати часового воздушного марафона осуществленного с помощью остатков наличных, четырех паспортов и наугад выбранных рейсов случайных авиакомпаний. Зато теперь я имею сомнительное счастье смотреть на дно опустевшей бутылки где-то на побережье восточно-китайского моря. В городе полном порока, убийц и отчаянья. В этом наполненном миазмами наживы и беззакония рае для контрабандистов и наркоторговцев. Именно сюда сливается вся грязь окружающего региона и именно здесь среди представителей практически всех народов и религий проще всего затеряться без пять минут смертнику.
Прислушавшись к хриплым звукам блюза, исторгаемых видавшим видом музыкальным автоматом, я на несколько секунд провалился куда-то очень глубоко внутрь себя, задумавшись даже не о причинах бегства, а о его необходимости и неминуемом финале. Шансы затеряться и спрятаться от картелей были, сказать честно — небольшие, но ведь были. Но одновременно спрятаться от албанцев и от колумбийцев, не имея связей и денег — было нереально. Своими прыжками по миру я лишь только немного оттянул своё знакомство со смертью. Эх, если бы этот проклятый Чарли Тейлор продержался бы у власти на пару дней больше. И тогда… Тогда бы мой груз, спокойно прибывший в порт Монровии, не достался бы немытым повстанцам, отличающихся от свергаемой ими власти только нагулявшимся аппетитом и полным презрением к договоренностям предыдущего строя. '"Движение за демократию в Либерии" не считает себя вправе платить по счетам кровавого тирана. А захваченное в ходе освободительной войны оружие, предназначавшееся для еще большего угнетения многострадального народа Либерии, послужит для обеспечения мира и защиты Свободы!' Двуличные сволочи! И это мне в глаза говорила министр финансов того же Тейлора, мигом перекрасившаяся и ставшая белой и пушистой с приходом повстанцев.
Бросив еще один наполненный тоской взгляд на зажатый в руке пустой бокал, я осторожно и можно сказать ласково поставил его на исцарапанную сотнями клиентов стойку и чуть покачнувшись встал. Кивком попрощавшись с потерявшим ко мне всяческий интерес барменом, я вывалился в жаркую тропическую ночь, после ласковой прохлады мерно гудящего кондиционера, показавшуюся мне обжигающе горячей. Воздух, напоенный влагой от расположенного в буквально паре километров моря удушливой волной проник мне в лёгкие, унеся даже легкие следы опьянения.
Немного постояв на крыльце и с задумчивым видом похлопав себя по карманам, попытался определиться какие еще активы присутствуют на моем бренном теле, Уж слишком хотелось надраться до розовых слоников. Что поделаешь — ирландские корни. Из предметов, которые можно по-быстрому превратить в наличность, присутствовали поддельные ролексы ценой буквально в пару баксов, небольшой перочинный нож, недавно приобретенный глок и пустой кошелек, с несколькими никому тут ненужными рандами. Расставаться с пистолетом в портовом районе, примыкающем к густым мангровым зарослям по краям бухты, испохабленной раковой опухолью многоэтажных домов, многочисленных складов и бесформенных хибар, было бы еще более извращенным способом самоубийства, чем занять и не отдать деньги у мафии. А стоимости всего остального барахла, находящегося в моих карманах, явно недостаточно чтобы погрузиться в приятные баюкающие волны алкогольного опьянения.
Если только… А действительно, если уж мой род на мне и прервется, то хранить семейную реликвию становится по меньшей мере глупо. И если так, то украшающий мой безымянный палец перстень, хоть и выглядящий не особенно драгоценным, при некотором труде можно продать. Украшающий его сапфир сам по себе довольно неплох, но вот угловатая, черная от времени серебряная оправа, покрытая многочисленными царапинами и немного сплюснутая сбоку явно будет лишней у ростовщика. Видимо придется продавать по отдельности.
Оглянувшись вокруг в поисках укромного места, по-тихому, стараясь не привлекать внимания, завернул в небольшой проулок, наполненный каким-то хламом. Битые ящики перемежались кучами гниющего мусора и мятых картонных коробок. Типичная картина портовых задворков, её можно увидеть, пожалуй, в любом порту мира, за исключением тех мест, в которых хотя бы некоторое время в году идёт снег. Вид и наполнение таких мест меняется от местности к местности, но постоянный прогорклый запах разложения и морской соли остается неизменным.
Выбрав на гофрированной стене склада местечко почище, я прислонился к нему для устойчивости и раскрыв жалкое подобие тактического ножа, приступил с ювелирной операции. Оправа оказалась неожиданно прочной и после первых жалких попыток разогнуть крепление камня, пришлось помянуть незлым словом святого Патрика и приняться за неё всерьез. Видимо в этот момент не к месту упомянутый святой обиделся где то там на своих небесах и соскользнувшее по камню лезвие хорошенько вскрыло мне руку. Густая кровь, кажущаяся черной в неровном, пробивающемся в переулок свете уличных фонарей, моментально принялась заливать мою ладонь.