— Олаф действительно волшебником не был, — согласился покойный король и прямой потомок легендарного героя. — А вот верховная жрица змеебога в чарах толк знала…
— Да, мерзкий культ, если верить хроникам, — кивнул я и задумался о том, как бы мне, не выходя на улицу, послать весточку в магистрат. А то мало ли, вдруг у убийцы напарник снаружи имеется. — Как там в балладе о его уничтожении поется? И пронзил герой колдунью мечом и вскричала она в исступлении…
— Там много еще чего поется, — хмыкнул призрак. — Да только в результате хм…пронзания… моя прабабка получилась.
Я от такой новости даже замер на миг и попытался вспомнить, а чего же в моей памяти хранится о жене легендарного героя. Э…не то чтобы я любил историю, но в ордене, где меня учили магии, она была общеобразовательным предметом. И, кажется, супругой Олаф выбрал себе какую-то мелкую дворянку которую от чего-то там спас.
— Ну, это вроде как секрет правящей династии, — развел рукам призрак после уточняющего вопроса. — И тебе, как, кхм, побочному отпрыску он неизвестен. На самом то деле наш предок вовсе не был тупой горой мяса, рубящей в капусту волшебным мечом все, что ему не нравиться и трахающим, все что нравится. Он таким только притворялся. И, надо сказать, весьма успешно. Каждый его подвиг был тщательно продуман и в половине случаев успех невозможному, казалось бы, деянию приносила изощренная магия супруги, тайно следовавшей за мужем. Но в балладах, как ты понимаешь, об этом нет ни слова.
— Подожди, подожди, — запротестовал я, вспоминая сведения о культе богозмея, после разрушения героем своего главного храма сильно ослабнувшем, но не исчезнувшем совсем. — Как это могла образоваться такая пара? Верховная жрица же обладает почти абсолютной властью над жизнью и смертью своих подданных! Она не могла добровольно захотеть лишиться такого могущества ради какого-то там проходимца с большим…гм…мечом.
— Еще как могла, — не согласился со мной мертвый король. — Если бы ты интересовался вопросом чуть внимательнее, то знал бы, что ее должность становиться вакантной каждые сто сорок лунных месяцев, после грандиозного жертвоприношения. И до него ей оставалось не так уж много. Так что Талия Эратская или, как правильнее, Талия-Кобра, приложила к разрушению своей золотой клетки немало трудов, заполучив взамен громадного питона, который должен был ее сожрать живьем, красавца-мужчину, пусть и несколько ветреного. Ей это ничуть не мешало наслаждаться жизнью и комфортом жены принца, которого эта очень умная женщина подталкивала к трону до самого его исчезновения. Между прочим, это она принесла в нашу семью весьма сильный магический дар, который унаследовал и неблагодарный отпрыск, которого я сделал жене одного калеки, лишившегося права называться мужчиной после попадания в плен к кочевникам.
— Отца не трогай, — мгновенно насупился я.
Именно баронет Лоон, муж моей рано умершей матери, из-за травмы неспособный продолжить род стал для меня олицетворением семьи. Его руки, голос, первые уроки фехтования, верховой езды, чтения…и боль разлуки с ним. Сначала, когда по приказу короля, ни разу в жизни не видевшего бастарда и знавшего о нем только с чужих слов, меня отдали в орден Железной Волны, сделав, таким образом, непригодным по закону к восшествию на престол. Я возвращался в родное поместье лишь на три коротких дня в году. И так уж случилось, что в то лето, когда внезапно умер мой приемный отец, лимит уже оказался истрачен. Потом получилось только на могилу приехать, да и то, задержаться на фамильном кладбище не дали новые хозяева феода, какие-то дальние родственники баронета, про которых раньше и не знал, что есть такие. Увы, но по существующим в большинстве стран законам, маги, это отдельное сословие, пусть временами отдельные его представители и могут сравниться в мощи с правителями. А значит, и наследовать феоды они не могут. Ни королевство, ни отчий дом, пусть даже в нем и было проведено все детство.
— Я твой отец! — выпятил прозрачную грудь мертвый король.
— Сказал бы я кто ты, но призраку морду набить не получится, — фамильная 'вежливость' тоже была характерной чертой, которую передал венценосный варвар своим потомкам. — Даже если некромантию изучу. Так как связаны тайны правящей семьи, Ола Рыжий и твоя не пойми откуда взявшаяся сила?
— После убийства Талии Эратской сторонниками предыдущего короля, от нее в тайных подземельях дворца осталось немало артефактов, — пожал плечами дух. — Записи, склянки из которых давно испарились эликсиры, алтарь ну и прочая дребедень весьма могущественной темной ведьмы. И именно там я провожу почти все время после своей смерти. Спокойно там как-то, не то что наверху.
— Угу, — согласился с ним, я примерно представляющий, что сейчас творится на месте бывшей столицы. — Кстати, а как ее убили? С волшебницей такого ранга это сделать ой как непросто…
— А как ты думаешь, за что слуги Светлого Господина нас не любят? — ухмыльнулся призрак. — Потом найдешь историческую литературу, узнаешь, какой кадровый голод у них образовался после насильственной смерти матери нового короля. И, поверь мне, прадед казнил всего двух-трех заговорщиков, которым повезло спастись от ее проклятия. Но я не об этом. Вот буквально только что рядом с алтарем богозмея открылся какой-то странный портал и оттуда выпал человек. Причем на руке у него был один очень узнаваемый перстень, который имеется на всех портретах Олафа Рыжего.
— Что, легендарный герой вернулся? — не поверил я. — И где же его носило столько лет?
— Да нет, — пожал плечами мертвый король. — Он, наверное, давно сгнил. Но это его прямой потомок и, следовательно, наш с тобой родственник. Оказывается, Талия-Кобра перед смертью вплотную шагнула к созданию межмировых порталов. И даже сделала первый артефакт, способный на их открытие.
— Значит это была первая женщина-архимаг, эх, если бы добраться до ее записей, — вздохнул я, на миг забыв о окружающем мире. — Жаль что это невозможно.
— Не скажи, — покачал головой призрак и достал из себя тот самый угловатый предмет. — Вот смотри-ка, что я получил у этого родственничка. Кирасы и головы, как выяснилось, дырявит только так.
— Кирасы? — поднял вверх одну бровь я.
— Ну скучновато мне все время в одном и том же ходить, да крыс пугать, — пожаловался мертвый король. — Вот и одеваю на себя то лохмотья какие, то доспехи уцелевшие…
Рассказ духа и улаживание всех последствий нападения заняло довольно много времени, но вечер еще не успел смениться ночью, как я оказался в здании магистрата, где срочно собравшиеся отцы города начали обсуждать происшествие.
— Но как же так? — глава городской стражи, барон Лигорь, выглядел откровенно растерянным. — Асанта мертва. Ты ранен. И все это натворил всего лишь один ассасин? Нет, не верю. Не верю и все!
— У него было вот это, — в моей руке закачался на свой цепочке амулет инквизитора, снятый мной с шеи его владельца. — Думаю, не нужно пояснять, какими свойствами обладает подобная вещица.
Настоятель монастыря великомученика Агастера, епископ Фанут, присутствовавший на собрании магистрата, начал громко и долго ругаться. Святого отца можно было понять. Если знак отличия искоренителя зла и ереси попал в чужие руки, значит, тот, кто обязан был его носить, скорее всего, мертв. Обокрасть профессионального воина церкви, точнее избавить его от основного орудия труда и знака отличия по совместительству, было занятием ну просто очень непростым. Хороший он все-таки человек, этот настоятель, бывший наемник в прошлом и глава всего городского клира в настоящем. Пусть и слуга Светлого Господина. Среди них, надо признать, доля сволочей не выше чем в любой другой структуре, облеченной немалой властью. Но и не ниже. То есть один к одному в лучшем случае. Наверное, этот уже седой, но еще крепкий старик истинно верует в то, что говорит. Не прямо сейчас, а вообще. В частности, когда читает проповеди. И очень надеюсь на то, что ему неизвестна политика церкви в отношении магов, которых следует устранить. Я вспомнил то, о чем перед самым моим уходом из башни в магистрат рассказывал мертвый король и внутренне скривился в гримасе отвращения.