Он сидел в баре и за выпивкой рассказывал барменше, как работает финансовым агентом торговой компании. Та слушала его излияния без особого энтузиазма, но несмотря на это Крейг обрушивал на неё все новую и новую информацию. Она была уверена, что имеет дело с закоренелым занудой и ждала, когда он уберется восвояси. Все шло как нельзя лучше. Барменша всем расскажет, что за зануда поселился в их отеле. Его будут игнорировать и попросту не замечать, что ему и было нужно. Любой другой вариант мог означать только одно - смерть.
Джон отправился в телефонную будку и позвонил.
- Доброе утро. "Баумер экспорт".
- Будьте любезны мистера Баумера.
Ему пришлось выслушать сбивчивые объяснения секретарши о том, что из-за срочных и неотложных дел мистер Баумер некоторое время будет отсутствовать.
Да, нескоро ей теперь придется увидеть своего шефа - мистер Баумер будет отсутствовать вечно. Крейг повесил трубку. В телефонной кабине кто-то оставил свежий номер "Ивнинг стандарт". Его история попала на первую полосу, правда без фотографий. В этом вопросе он всегда был осторожен, и хотя пачка старых фотографий уже почти наверняка в руках полиции, пользы от них будет мало - все-таки двадцать лет прошло.
Крейг с удивлением обнаружил, что ему потребовалось некоторое усилие, когда он читал статью о себе. Джон не интересовался подробностями описания места происшествия. Элис по-прежнему не приходила в сознание, а человек, которого все считали Крейгом, был разорван буквально на куски. Бедняга Чарли слишком часто донашивал его обувь и одежду. Джон отложил газету и набрал ещё один номер.
- Хакагава слушает, - сказал негромкий высокий голос в трубке.
- Это Крейг.
На другом конце линии раздался тяжелый вздох.
- Я остался жив. Они по ошибке убрали кого-то другого. Мне срочно нужно тебя увидеть, Хак.
- Хорошо, - сказал Хакагава, - приходи прямо сейчас.
Японец повесил трубку, а Крейг отправился ловить такси. По дороге в Кенсингтон он подумал, куда мог бы уехать Баумер. Возможно он уже в Штатах или в своей любимой Бразилии.
Ему всегда хотелось осесть где-нибудь в Рио, а после последней поездки денег у него стало предостаточно. Но его, пожалуй, будут искать даже активнее, ведь эти люди были антисемитами. Эту идею они заимствовали у нацистов, так же, как оголтелый милитаризм и принцип фюрерства. Их непоколебимое кредо - подавляющее превосходство белой расы над всеми остальными. От этих мыслей Джону стало не по себе. Он был уверен, что рано или поздно они найдут Баумера, и если его убьют сразу, то ему просто повезет.
Хакагава занимал первый этаж и подвал в доме на Черч-стрит, одном из нелепых монстров розового кирпича эпохи короля Эдуарда, украшенном рельефами из белого камня, который блестел на солнце, как лед. Джон позвонил, и Санаки Хакагава, опрятная японка неопределенного возраста, впустила его внутрь.
- Шинь-ю дает урок, - сказала она. - Он скоро освободится.
Они выпили кофе, поговорили о погоде и даже успели обсудить ужасную дороговизну в магазинах этого района. Если миссис Хакагава и читала в газетах о смерти Крейга, то внешне это никак не проявилось. Наконец прозвенел звонок об окончании занятий, Джон резко встал и, стараясь удерживаться в рамках приличий, вышел из комнаты и поспешил в подвал, где находился гимнастический зал Хакагавы.
Хак был в костюме дзюдоиста и вытирал вспотевшие руки и шею полотенцем. Удивительно красивый японец средних лет пружинистой походкой двадцатилетнего юноши подошел к Крейгу и крепко пожал руку.
- Рад тебя видеть в добром здравии, Джон. Когда я прочел в газете о твоей смерти, то...
Крейг улыбнулся ему в ответ.
- Они убили брата моей жены, тот донашивал мой старый костюм. Вот потому и произошла путаница.
- Как твоя жена?
- Я знаю только то, о чем писали в газетах. Все ещё без сознания, но они не очень расстроятся, если она умрет.
- Что это за люди?
- Тебе лучше не знать. Поверь мне, Хак, так будет для тебя лучше, - от него не ускользнуло выражение обиды на лице японца. - Если они начнут хотя бы подозревать, что я жив, то примутся за моих друзей. Говорю тебе это только потому, что хочу просить об одном одолжении.
- Сделаю все, что в моих силах, ты ведь знаешь, - сказал Хакагава.
- Подумай сначала о том, что я тебе сказал. Кроме того, сюда может нагрянуть полиция.
- Ей будет интересно узнать, откуда у тебя черный пояс?
- И что ты им расскажешь?
- Правду, - ответил Хакагава. - Я давал тебе уроки борьбы, ты был моим любимым учеником, очень многообещающим дзюдоистом. Чем ты занимался и почему тебя хотели убить, мне неизвестно, но я был очень огорчен, прочитав это сообщение в газете... Так чем я могу тебе помочь?
- Каратэ, - сказал Крейг. - Ты должен научить меня ему.
- Ты умер и тебе нечего бояться, - улыбнулся японец.
- Трудно сказать, в любой момент охота может начаться снова. Я должен быть всегда готов к бою.
- Это очень плохие люди?
- Хуже не бывает.
- Ты можешь поклясться, что будешь применять эти приемы только против них?
- Даю слово, - кивнул Крейг.
- Хорошо, - протянул Хакагава. - Но помни, в твоих руках окажется страшное оружие, и пользоваться им надо умело. В Японии настоящий каратист приравнивается к вооруженному человеку, особенно в суде. Я научу тебя всему, что знаю сам, Смотри.
Он поставил вертикально обрезок сосновой доски толщиной не меньше дюйма и закрепил его парой струбцин, потом замер на мгновение и сделал резкий выпад рукой, сжатой в кулак. После третьего удара половинки доски разлетелись в разные стороны. Потом такую же доску он закрепил горизонтально и ударил по ней ребром ладони. Она лопнула после первого же удара.
- Это очень эффектный трюк, - пояснил Хакагава. - Потому я и держу здесь эти доски - это производит сильное впечатление на моих учеников. Но настоящий дзюдоист не должен бояться ударов, даже таких. Он использует силу соперника, направит её в нужное русло и проведет бросок.
Час спустя, обливаясь потом, Крейг уже начал изучение ещё одной главы науки убивать. Хакагава приготовил для него два мешка, туго набитых песком. На этих импровизированных снарядах Крейг должен был ежедневно отрабатывать удары кулаком и ребром ладони до тех пор, пока те не затвердеют и не станут настоящим оружием бойца каратэ.
- У тебя хорошо получается. Ты очень способный ученик, рано или поздно наступит день, когда ты победишь меня.
- Сомневаюсь, - буркнул Джон, отирая пот со лба.
- Нет, нет, - запротестовал японец. - Пройдет год или два, и ты превзойдешь меня в этом искусстве. Даже сегодня, после этих ужасных событий, тебе ни в чем не хочется уступать мне. Ты весьма неординарный и очень опасный человек, Джон.
- Скорее был таким, - не согласился Крейг.
- Ты и сейчас такой же, и никогда не сможешь стать другим.
- Элис, моя жена, вряд ли согласится с тобой. Она всегда считала меня... - Тут он заколебался, - машиной для добывания денег и упрочения её положения в обществе. Не очень то вежливо с моей стороны? Но я просто хотел сказать правду.
Хакагава встал коленями на татами и жестом предложил Джону последовать его примеру. Он понимал, что его собеседнику необходимо выговориться.
- Когда мы поженились, она была беременна. Собственно поэтому все и произошло. Я был одиноким неотесанным парнем, а она знала, как себя вести, как разговаривать с людьми и все такое. Я этого не умел, даже когда меня произвели в офицеры. Тогда мне хотелось стать настоящим джентльменом, и она меня им сделала. Одному богу известно, откуда это у нее, ведь среда, в которой она выросла, мало отличалась от моего окружения, - Крейг ухмыльнулся. - Я рос сиротой, Хак. Поступить на флот для меня было все равно, что обрести дом. Раньше я знал только воспитательниц из сиротских домов. Глупых, несчастных дуры. Война стала моей жизненной школой и я хорошо усвоил её уроки.