— Получается, чтобы я не спился, ты решила выпить все спиртное в радиусе трех километров? — решил я сменить тему, чтобы уйти от этого разговора. Ведь мне действительно сложно понять, каково это — жить так, как она.
— Знаешь, тебе всего четверть века, а ты уже начал менять девушек: с одной встречался, женился на второй, засматриваешься на лисичку. Думаю, спустя еще четверть века, с такими темпами, в некоторых вопросах ты меня обгонишь, но я не осуждаю. Я буду рядом и с удовольствием напомню тебе этот разговор. Надеюсь, ты скажешь: "Я же говорил, что не все такие", а я посыплю голову пеплом и признаю твою правоту. О, все, теперь заткнулись все, сериал начался, — наклонившись в сторону телевизора, Винна достала из-под стола пачку чипсов и полностью погрузилась в программу. А мне кажется, она что-то не договаривает о маленькой, но очень важной детали.
Разговор получился немного напряженным, и после него повисло неловкое молчание, в котором каждый задумался о своем. Винна сконцентрировалась на фильме, а Нора через пятнадцать минут сказала, что пойдет отдыхать. Я же решил немного прогуляться по ночному городу и проветрить голову от мыслей.
Весной уже буквально пахло в воздухе, и ночью температура не опускалась ниже минус десяти градусов, поэтому было свежо и приятно. Погода сама настраивала на размышления о вечном. Ветра и облаков не было, а машин в частном секторе было немного. Звездное небо и полная луна прекрасно освещали путь. Я теперь один из немногих, кто точно знает, что на других планетах, вокруг этих маленьких звездочек на небе, есть другая жизнь. Где-то лучше, где-то хуже, но в любом случае другая и крайне необычная. Это осознание будоражило кровь.
— Дружище, не поможешь? — раздался голос справа. Повернувшись, я увидел человека в инвалидной коляске, и следом раздался громкий звук выстрела.
Боль, пронзившая живот, накатила, как лавина. В глазах потемнело, и, не удержавшись на ногах, я упал на снег. В голове была только одна мысль: надо прочитать заклинание лечения, но руны упорно не складывались перед глазами. Я никак не мог сконцентрироваться, чтобы оформить заклинание. В прошлом теле даже с ранениями я мог произносить чары, но никогда еще мне не было настолько больно и страшно, как сейчас. Мое нынешнее тело не привыкло к боли, особенно такой, поэтому не то, что руны не формировались, я даже не мог заставить свою руку слушаться, чтобы начертить символ.
Когда мне уже казалось, что я могу взять себя в руки, чтобы начертить руны, меня парализовало. Покалывание от примененной магии исходило со стороны незнакомца. Сейчас я был к нему спиной и не видел, кто на меня напал. Чары, сковавшие меня, притупили боль, хоть и не убрали ее полностью.
Через минуту я услышал поскрипывание, раздавшееся возле головы, и в поле зрения появилась инвалидная коляска, в которой сидел Амарат. Сейчас он уже не выглядел как боевой маг, каким я его помнил. Он больше походил на бледную тень себя: осунувшееся лицо, атрофированные ноги, от волос на голове осталось лишь название, только глаза горели яростным огнем.
Наклонившись ко мне, маг приложил руку мне между лопаток, хоть ему и пришлось для этого сильно постараться. Держа ладонь на мне, он начал шептать заклинания, и через несколько секунд я почувствовал отдаленный толчок, после чего боль окончательно отступила.
— Знаешь, я хотел тебя сразу убить и подумал, что, если тебе повезет, ты умрешь от пули в живот. Насколько понимаю, ты немного поднаторел в магии, но самый лучший способ обезвредить колдуна — причинить ему сильную боль. Поэтому разрывные пули — один из самых надежных вариантов. Но поговорить не получится, — наведя пистолет в мою сторону, Амарат сделал еще два выстрела мне по ногам, но боли я не почувствовал.
Парализация полностью лишила меня чувствительности. В этой ситуации я не знал, что лучше: быть парализованным и ничего не чувствовать или терпеть боль, но иметь возможность как-то воздействовать на ситуацию. Я не мог шевелиться, и от осознания того, что с такой раной в животе долго не проживу, меня начала охватывать паника. Попытки закричать или пошевелить хоть какой-то частью тела не принесли эффекта, и мне хотелось разреветься.
— Понимаешь, торговцы просто паразиты. Обычные люди живут в своем мире, никого не трогают. А потом приходят такие, как ты, и забирают нас в рабство. Потом другие торговцы, типа добренькие, покупают нас и объясняют, что домой мы попасть больше не сможем. Знаешь, каково это — осознавать, что ты никогда не вернешься в родной мир? Думаешь, что ты лучше других, что ты не такой, что ты хороший, помогаешь людям? Только вспомни, на Ольгу тебе было плевать, пока я не заинтересовался ею. Уверен, появится новая юбка, и ты бросишь девчонку, разбив ее сердце. Знаешь, хоть я и знал про последствия нарушения сделки, я был к этому готов. В конце концов, меня это не убьет, рано или поздно я вылечусь, но зато на одного торговца в мире станет меньше, — Амарат смаковал этот момент, явно наслаждаясь своим превосходством.