— Почему же отец не вернулся домой на вашем судне?
— Мы предложили ему, как и всем уцелевшим, подняться на борт, но Корнелис присоединился к тем, кто решил продолжить путь на «Свирепом». Мне кажется, ему попросту было бы стыдно вернуться назад…
Харриет щелчком сбросила с платья уголек.
— Ах, до чего похоже на отца! Вот уж кто упрям так упрям!
— Побольше почтения, сестрица! — усовестил ее Яспер. — Ты говоришь о человеке, который дал тебе жизнь!
Моряк смутился, оказавшись свидетелем семейной ссоры, и притворился, будто ничего не замечает, впрочем, Виллем тут же перепалку и загасил, как затаптывают внезапно вспыхнувший вереск. К тому же внимание всех переключилось на конверт, который Алоизиус вытащил из рукава и положил на середину стола. Бумага была отсыревшая, помятая, испещренная бледными кляксами, казалось, письмо достали со дна моря, однако дети сразу узнали почерк Корнелиса, и их захлестнуло волнение.
— Ваш отец просил меня найти вас и передать это письмо, и я счастлив, что случай свел меня с теми, кому оно предназначалось. А теперь, поскольку поручение выполнено, разрешите откланяться.
Моряк погасил трубку, примяв табак в чашечке большим пальцем, нахлобучил на голову шляпу, обменялся с братьями крепким рукопожатием, расцеловал сестер и вполне уже твердым шагом направился к двери. Уход его огорчил, похоже, одну только Фриду: она-то рассчитывала, что гость останется ужинать и, может быть даже, расскажет о своих приключениях, — но и служанка в конце концов утешилась, потому что, провожая моряка, получила самые лучшие чаевые, какие когда-либо попадали в карман ее передника.
— Всегда готова услужить, мессир! — поклонилась она.
На каменной тумбе у ворот Деруиков сидели в ожидании загостившегося клиента девки. Завидев Росвена, они, словно собачонки по свистку хозяина, вскочили и — с такой же щенячьей радостью, хлопая в ладоши и повизгивая, — бросились к нему. Фрида, которая наблюдала эту сцену с порога, облила их ледяным презрением.
Что касается детей Корнелиса Деруика, им теперь было не до гостя, и они даже не поглядели вслед уходящему моряку. Виллем первым схватил письмо, Яспер его распечатал, Харриет осторожно развернула слипшийся от воды лист, и, наконец, Петра стала разбирать бледные, почти совсем размытые строки:
«Писано на борту „Свирепого“, идущего к берегам Бразилии, 25 июня 1635 года.
Милые мои дети,
Сожалею, что приходится писать вам при таких обстоятельствах и будучи еще вдали от берегов Америки — из такого места, которое даже ни на одной карте не помечено. И отправлено это письмо будет не из Пернамбуко. Увы! Морское приключение, о котором вам расскажет в подробностях мой гонец, приостановило наше начавшееся так благополучно плавание.
Не тревожьтесь обо мне: из пекла я вышел без малейшего для себя ущерба, если не считать выброшенного за борт сундука, а вместе с ним утонули моя лучшая одежда и подарки, которые я вез господину Нассау, губернатору наших владений в Бразилии. Бой с пиратами был жаркий, многие пали, из команды почти никого не осталось, и пассажирам, независимо от их звания и возраста, пришлось взяться за работу, порой нелегкую: когда задул сильный ветер, я и сам помогал ставить парус.
И все же я не жалуюсь. Иным кажется, будто Господь позабыл наше судно, и они, желая привлечь к себе внимание Небес, то и дело стреляют в воздух из аркебуз. Как это глупо! У наших несчастий есть тайный смысл, который когда-нибудь нам откроется, и тогда мы поймем, что Бог не без причины пробудил в нас стремление пересечь океан и не напрасно напустил на нас банду кровожадных разбойников.
Молитесь за вашего плывущего в Америку отца, как я каждый день молюсь о спасении и сохранении нашей семьи. Знайте, что мысли мои всегда с вами и что мне не терпится прижать вас к сердцу.
— Прекрасное письмо! — Виллем взял бумажный листок с расплывшимися буквами из рук Петры, чтобы перечитать про себя, молча. Затем примеру брата последовал Яспер, одолжив у того очки: оба мальчика с детства страдали легкой близорукостью, и очки у них были одни на двоих. После письмо перешло к младшей сестре, и Харриет тут же воспользовалась своим умением обращаться с засушенными цветами для того, чтобы привести бумагу в более пристойный вид: Фрида принесла немного песка, девушка присыпала им письмо, а потом, когда бумага стала сухой, а песок влажным — стряхнула его.