Ветер на сей раз оказался благоприятным, другие суда препятствий не чинили, и переписке между сыном и отцом ничто не мешало. Письмо дошло до Корнелиса быстро, и сам он ответил тут же, не присаживаясь, чтобы успеть до отхода судна, так что ответ был получен в Харлеме летним днем 1636 года. Подобранным с земли угольком старик нацарапал несколько строк на клочке оберточной бумаги, и, хотя буквы вышли нечеткими, а некоторые слова расплылись от сырости трюма, чтобы понять смысл, хватило и того, что удалось прочесть: Корнелис категорически против продажи дома.
«Этот дом — единственное оставшееся у нас имущество и единственное свидетельство былого богатства нашего рода. Тот, кто отдаст его или продаст, или еще каким-нибудь способом лишит нас этой собственности, поступит бесчестно по отношению к нашему имени и заслужит мое неодобрение. Вспомните поговорку, в которой так хорошо выражена мудрость нашего народа: oost, west, thuis best — хоть восток, хоть запад, а дома лучше всего!»
— Хорошо сказано! — одобрил Яспер и, довольный тем, что отец с ним солидарен, воспользовался случаем наставить брата на истинный путь. Младший говорил тихим, вкрадчивым голосом, словно гипнотизер, когда тот старается околдовать публику, и, усадив брата у камина в глубокое кресло с мягкими подушками, откуда нелегко было выбраться, все подливал ему вина.
— Вот, Виллем, все и сказано в немногих словах! Мои речи на тебя нисколько не подействовали, может быть, ты хотя бы к Корнелису прислушаешься? Отец мудро остановил тебя на пути к безумной авантюре, в которую ты устремился один, но в которую вовлекаешь и нас всех. Поскольку всякая надежда породниться с Берестейнами для нашей семьи утрачена, давай благоразумно отступим и спасем то, что еще можно спасти.
Ссылаясь на отца, Яспер все-таки надеялся найти опору и поддержку скорее в очевидности, чем в мудрых советах. Он сближал ладони со словами «Другого выхода нет!» — и показывал таким образом, до чего узок путь, по которому можно двигаться, а затем, быстро сплетая цепочку мыслей, предсказывал спасительное для семьи развитие событий: Деруики выкупят суконную лавку, Виллем снова станет управлять ею, а сам Яспер и сестры вернутся к учебе, которую пришлось оставить.
Из того, что у Деруиков есть сегодня, младший брат сохранил бы только тюльпаны — ведь не скроешь, как ему нравится выращивать эти цветы… Яспер предложил посадить несколько цветков в саду у дома, но не «с глупым намерением ими торговать», а только ради удовольствия создавать новые сорта и обогащать коллекцию, то есть уподобиться такому ботанику, как Каролюс Клузиус[41], чей интерес к цветам был свободен от алчности.
— И тогда все будет как прежде! — воскликнул Яспер тоном математика, публично доказавшего теорему.
Виллем не возражал, и в тот момент могло показаться, будто урок усвоен. Однако, придя в тот же день к Паулюсу, старший брат ни слова не сказал о разговоре с младшим: он представил себя жертвой обстоятельств и в доказательство того, что отказ исходит не от него, а от главы семьи, предъявил письмо Корнелиса.
— Какая досада! — проворчал хозяин дома. — Значит, все кончено?
Кулак Паулюса со стуком, будто молоток судьи, опустился на стол, и Виллем почувствовал, как не только кровь стынет в его жилах, но и воздух в легких застывает: регент мало того что вынес смертный приговор их дружбе — он погубил все его надежды, прочное здание рушилось в то самое мгновение, когда, как он верил, оставалось всего лишь положить кровлю… Думать времени не было, и охваченный паникой Виллем предложил единственное, что в таких условиях могло прийти ему в голову: он прямо сейчас напишет долговое обязательство на десять тысяч гульденов в возмещение за не доставшийся Берестейну дом. И написал.
— А где же ты возьмешь эти деньги? — едва взглянув на бумагу, степенно осведомился ректор. — И в какой срок намерен мне их выплатить? Предупреждаю: терпение Элиазара совершенно истощилось, как и мое собственное! Уже поговаривают, что мой сын промахнулся, выбрав Петру. Между тем в нашем окружении есть состоятельные семьи с девушками на выданье, эти семьи ищут союза с нами, и даже самое богатое приданое для них — всего лишь дань обычаю…
41
Каролюс Клузиус (1526–1609) — основатель современной ботаники и одного из старейших ботанических садов (Линден, Голландия, 1587), способствовавший распространению в Европе экзотических растений, в том числе особо ценившихся в то время тюльпанов и каштанов.