Лада презрительно хмыкнула.
- Катастрофа была, - наставительно сказала она. - Как можно в нее не верить?
- Ну, ваш аргумент не выдерживает никакой критики, - тонко улыбнулся я. - Будда тоже был. Принц Сидхарха. Как можно в него не верить?
- При чем тут Будда? - опешила она.
- При том, что Будда - один из богов, в которых верует человечество.
- А, - она понимающе кивнула. - Был, говорите? А кто может это подтвердить?
- Очень смешная постановка вопроса, - я покачал головой. - Вот, например, Ленин. Он был?
- Ленин был, есть и будет! - она припечатала рукой по столу.
- А кто может это подтвердить?
- Я! Я могу подтвердить! Я сама видела его в мавзолее. Еще до катастрофы, в Москве.
- Дорогая Лада, - как можно мягче сказал я. - Вы видели не Ленина, а его труп...
- Как вы можете так говорить! - ахнула она и в ужасе прижала ладони к щекам. - Труп!
- А что, - саркастически усмехнулся я. - Ленин не может быть трупом?
- Вы должны уважать...
- Дорогая Лада, - сказал я. - Я никому в этой жизни ничего не должен. Уважать Ленина я могу, но это не помешает мне назвать труп трупом.
Она сжала кулачки и посмотрела на меня с ненавистью, которая вскипела у нее где-то в мозгу.
- Ладно, ладно, - примирительно произнес я. - Вот что. Я предлагаю вам отработать свой обед и прополоть несколько грядок...
- Вот еще! Я не стану батрачить на эту кулачку! Вон ее как разнесло, она же поперек себя шире!
- Хорошо, - я пожал плечами. - Не станете, так и не надо. Просто пойдемте со мной в огород, я буду работать, а вы - развлекать меня разговорами.
Лада поджала губы и нехотя поднялась из-за стола.
Мы прошли за плетень, я присел на корточки над грядкой со свеклой, а Лада осталась стоять, озиралась и не знала, куда девать руки.
- Значит, вот так вы и вкалываете тут? - после долгого молчания произнесла она.
- Ну, я не сказал бы, что вкалываю, - я насмешливо посмотрел на нее снизу вверх. - Так, работаю себе потихоньку. Никто меня не гонит, хлыстом по спине не оттягивает, не орет и не помыкает мной. За этот легкий труд я имею еду и ночлег. Правда, ночевать приходится на сеновале, а ночами становится уже прохладно, но у меня всегда есть запасной вариант.
- Это какой же?
- Скажите, - вместо ответа, сказал я, - что у вас за лексикон какой-то странный: батрачить, кулачка? И за Ленина вы обиделись. Вы, часом, не коммунистка?
- А хоть бы и так! - она с вызовом посмотрела на меня и тряхнула головой, безудержно краснея при этом.
- Я уж думал, что все коммунисты вымерли.
- Как это вымерли? Как это вымерли? Что вы такое говорите! Коммунизм неистребим! Вот сейчас, как раз подходящая ситуация, чтобы взять власть. Смотрите - транспорта нет, коммуникаций не стало, что в Москве происходит - неизвестно.
- Говорят, Москвы больше нет, - сказал я, перестав полоть траву и с интересом разглядывая Ладу.
При этом я подумал, что она не такая уж и старая, моложе сорока, вон как глаза ее светятся, будто в голове фонарик зажгли.
- Говорят, что кур доят, - отрезала Лада. - Вот у вас в деревне, у кого власть?
- Власть? - задумался я. - Вот черт, я и не поинтересовался этим. Хотя, погодите, кажется в деревне есть староста... Ну да, это Настасья, наша соседка. Милиции, равно как и полиции, здесь нет. Одни бабы, знаете ли. Водку кушать с утра до ночи только Михеич может, но он безобидный совершенно. Хулиганить и безобразия нарушать тут некому.
- Вот и получается, что власти в деревне никакой! - Лада села рядом со мной, приблизила лицо и зашептала: - Самое время, чтобы подумать и взять.
- Что взять? - не понял я.
- Власть же! Я уже битый час вам про нее толкую. Какой вы непонятливый, право!
- Погодите, погодите! - я улыбнулся. - Так вы что же, работу со мной проводите? Агитацию, то есть?
- Ну, - она смутилась. - А как же? Вы такой темный...
- Я - темный? - восхищенный ее терминологией, вскричал я и шутливо выкатил глаза. - Ну, матушка, что-то вы совсем не то говорите. Как я могу быть темным, когда у меня университетское образование? Я труды вашего Ленина изучал, и не потому, что заставляли, а по научной надобности.
- Темный, темный, - сказала Лада. - Вон, батрачите. Вместо того, чтобы взять власть и...
- И что? Все поделить?
- Можете и поделить, если вы такой глупый. А можете и себе забрать. И пусть на вас работают.
- О, это что-то новое в коммунистической идеологии! - сказал я восхищенно. - Вы прямо открываете мне глаза! Не поделить, а забрать себе. Отличная мысль. Только вот, одна загвоздка, - я сделал вид, что сожалею. - Оружия никакого нет.
- Зачем вам оружие?
- Милая Лада, ну как же вы не понимаете? Я приду, и начну отбирать у Настасьи, скажем, ее корову. А она возьмет ухват или кочергу, и так отходит меня по спине, а то и по голове, что я света белого не взвижу. А вот будь у меня пистолет, или автомат, тогда, конечно. Тогда, в случае сопротивления, можно Настасью и пристрелить.
Я сказал так, чтобы понаблюдать за реакцией коммунистки. Никого пристреливать я и в мыслях не держал.
- Ну вот! - удовлетворенно произнесла Лада и довольно улыбнулась. - Понимаете же, когда захотите. Но пристрелить, это в крайнем случае, - она наставительно подняла палец. - Попугать можно, даже нужно.
- Да, но пугать-то нечем!
- Уй, послушайте! Ну, вы что, не мужчина? Вас может отлупить кочергой темная деревенская баба?
- Не знаю. Может и не отлупит. А скажите, зачем вам власть?
- Какой глупый вопрос! - Лада от возмущения топнула ногой. - Зачем вам еда? Зачем вам ночлег?
- А, понял! - я скроил обрадованную физиономию. - Власть даст мне и еду, и ночлег. И все будут на меня работать?
- А вы быстро учитесь, - уважительно произнесла Лада. - Сказывается, видать, образование-то. Ну так что, поможете мне?
- Извините, но я не могу, - я покачал головой. - Мне не нужна власть.
- Как?! - Лада посмотрела на меня, как на полоумного.
- Видите ли, власть не дает свободу, она ее отбирает. А я предпочитаю свободу.
- Какая же у вас свобода! Вы гнете спину на зажравшуюся крестьянку, и называете это свободой? Нет, я вас не пойму!
- Моя свобода в том, что я в любую минуту могу открыть калитку и уйти. А если я возьму власть, то мне придется ее удерживать, думать о том, как накормить народ, который тут же непременно начнет голодать, и я не смогу встать и уйти. Какая же это свобода?
- Шутите? - недоверчиво посмотрела на меня Лада.
- Нет, я серьезно. Вот вы в данный момент свободны. Можете плюнуть на ночлег у зажравшейся крестьянки и пойти дальше, выбрать любую избу или ночевать в поле, и ни за что ни перед кем не отвечаете, но стоит вам обзавестись властью, как тут же на вас свалится и ответственность. Даже если вы станете беззастенчиво грабить народ, вам нужно будет думать о том, как бы сделать так, чтобы народ не вымер от ваших поборов. Вы перестанете быть свободной, и поселитесь в клетке, хотя бы и золотой. Вам это надо?
Видимо, я заронил в коммунистическую душу некоторые сомнения, потому что Лада задумалась.
- Но... власть, это же здорово, - неуверенно сказала она через минуту.
- Да, конечно, - подтвердил я. - Главное, работать не надо. Гнуть спину, по вашему выражению.
- Да ну вас! - Лада махнула на меня рукой. - Вы, наверное, шутите. Или хотите заговорить зубы девчонке.
- Девчонке? А сколько вам лет, если не секрет?
- Какой тут секрет! Двадцать два.
Я пристально вгляделся в ее лицо, и с удивлением увидел, что она не лжет. Почему же она показалась мне такой старой вначале? Что было причиной моего неверного впечатления? Грязные, спутанный волосы, выбивающиеся из-под платка, показались мне седыми, но они просто были светлыми. Лицо густо покрыто грязью, которую она не удосужилась смыть перед едой, что создавало иллюзию морщин.