Вернувшись домой, он помог Коди собрать вещи, уложил того спать и отправился к себе в комнату, где долго сидел перед распахнутым шкафом в одиночестве.
После того, как все детали были обговорены, а бумаги подписаны, семья переехала.
Дуплекс, который в то время только начинал разрастаться из маленького поселения благодаря перспективе постройки моста, был тихим спокойным местом по сравнению с Ноксом. Никаких шумных людных мест, примечательных зданий или памятников. Один берег Дуплекса представлял собой маленькую деревеньку с невысокими деревянными домиками, другой берег уже больше походил на город: и дома более высокие, многоэтажные, и асфальтированные дороги. Да и людей там было куда больше.
Поначалу пришлось жить в одном из старых деревянных домов, мало чем напоминавшем прошлое место жительства. Коди жаловался на свист ветра по ночам, а мама спустя пару дней и вовсе подцепила простуду.
Отец сразу принялся за строительство дома для рабочих и в первое время занимался только им. Когда он был почти завершён, люди приезжали с сумками, кто-то же отправлялся налегке.
Проект моста по планам должен был занять около трёх лет.
Три долгих года, казавшиеся бесконечным сроком.
Тихая деревенька постепенно превратилась в кишащий муравейник, где днём и ночью что-то происходило.
В выстроенном доме у отца появилась своя комната, как и у других рабочих, где он порой мог пропадать сутками. Коди привыкал к новой школе, но вёл себя куда отстранённее, чем раньше. Мать беспокоило отсутствие у него новых друзей, а в первое время периодически раздавались звонки с предупреждениями о плохом поведении. Райли радовался тому, что отец так редко задерживался дома и мало что знал о подробностях жизни Коди.
Любимым укромным уголком Райли стал поросший кустарниками песчаный берег неподалёку от фундаментов опор моста. Добираться туда было недолго — всего около пятнадцати минут ходьбы от места, где они жили. Там Райли любил проводить время в одиночестве, наблюдая, как люди копошились между собой, подобно настоящему муравейнику. Иногда он видел и отца в идеально выглаженном костюме, который постоянно стоял чуть поодаль от остальных и с важным видом наблюдал за ходом строительства, порой коротко бросая что-то бегающим туда-сюда подчинённым. Те останавливались, кивали без возражений и возвращались к привычному темпу.
Райли наблюдал. Он видел, как рылся котлован, как вбивались сваи и сооружался каркас, медленно принимая форму будущего моста. Его тошнило от горящего взгляда отца, который был устремлён лишь на мост.
Семья для него перестала существовать.
Чтобы приободрить мать, Райли занялся собственным проектом, вооружившись поддержкой нескольких местных жителей. Он собирался сделать открытую сцену, изображавшую театр, а после превратить её в место постоянных представлений любителей-энтузиастов. Совсем не то, что было в Ноксе, но он оставался уверен, что матери непременно понравится затея куда больше, чем отцовский проект моста.
Отдалённость Коди его беспокоила мало. То, что младший брат стал реже улыбаться — факт, но вполне понятно, почему он до сих пор злился и демонстративно отказывался возвращаться к прежней модели поведения. Спустя несколько месяцев после переезда Коди как-то обмолвился, что в школе у него появился друг. Стали объяснимы редкие задержки после уроков. Райли вздохнул с облегчением — уж лучше пусть Коди проводит время со школьным другом, чем отравляется мрачной атмосферой, царящей в семье.
Отец же по-прежнему пропадал на работе. Однако сильнее всего Райли волновало не его отсутствие, а медленное увядание матери. Они реже стали вместе гулять вечерами — всюду было полно строителей, от которых было не спрятаться.
Дуплекс ей не нравился, здесь было скучно, душно. Мать в основном сидела дома, проводя время за вязанием, а однажды Райли застал её за игрой в шахматы. С самой собой. Она не испугалась, спокойно подняла голову, улыбнулась и устало сказала:
— А мы здесь партию доигрываем.
Это странное «мы» всерьёз заставило Райли задуматься о её душевном состоянии.
Всего за несколько месяцев она стала будто выглядеть старше, а волосы и глаза потеряли привычный блеск. Райли не мог отделаться от мысли, что Дуплекс душит её, заковывая в цепи старого дома.
Поэтому в какой-то момент и родилась идея сцены под открытым небом. Сотворить целый настоящий театр было не под силу Райли — ему не хватало знаний и умений, а также людей. Но когда он подыскал подходящее место на пустой лужайке, в тени деревьев, и несколько раз, приходя туда, стоял и смотрел, то познакомился с Себастином и Гретой — людьми, определившими его жизнь в ближайшие месяцы.
========== Глава 11. Карточный домик ==========
— Либо ты просто любишь природу, либо ты сумасшедший, раз пялишься в никуда. — Это стало первой фразой Себастина, которую от него услышал Райли.
Себастин был высоким поджарым парнем, на голову выше самого Райли, с копной тёмно-русых волос с непонятным серым оттенком и кривой улыбкой-ухмылкой, так как левый уголок губ всегда оставался опущен. Весь его вид на фоне зелёных листьев или ярких вод реки был каким-то невзрачным, блёклым — даже глаза серого мышиного цвета. В одежде он предпочитал такие же цвета, без ярких пятен: чёрный, серый, коричневый, болотный.
Поначалу Райли казалось, что Себастин сошёл со страницы чёрно-белого карандашного рисунка, но потом понял, что тот ассоциируется у него с блёклым левым берегом Дуплекса — тем, где они сейчас и жили. С виду ничего особенного, но если копнуть глубже, то можно найти золотую жилу.
Несколько раз они пересекались именно около того места, которое Райли приметил для постройки будущей сцены. Себастин практически всегда оказывался где-то рядом, и Райли вечно цеплялся за него взглядом, но они не перебрасывались и парой слов.
А ещё Райли видел его в кабине большой грузовой машины, снующей к берегу реки — туда, где строился мост. Не стоило особых усилий догадаться, что Себастин работал грузчиком, таская на своих плечах тяжести в угоду другим.
В угоду его отцу.
Когда Себастин в первый раз заговорил с ним, Райли удивился, какой мягкий у него голос. Совершенно не вязался с внешностью. Мышиные глаза Себастина озорно сверкали в лучах полуденного солнца. Внимание привлекли испачканные в грязи пальцы, которыми он уже испачкал футболку на животе. Райли отстранённо подумал, что щепетильный отец за такую грязь, особенно в детстве, как минимум выпорол бы и заставил перестирать одежду на несколько раз.
Поморщившись, он отвёл взгляд и вновь уставился на пустую лужайку.
— Ты меня слышишь? Вправду, что ли, сумасшедший? — Себастин махнул перед его носом ладонью, и Райли отпрянул.
Пришлось ответить, чтобы тот, чего хуже, не решил потрясти за плечо.
— Я тебя слышу, — медленно проговорил он.
Себастин улыбнулся — криво, но по-доброму.
— Отлично. Хорошие новости.
— Ты местный?
— Вырос здесь.
— Сюда кто-нибудь ходит? — Райли кивнул на лужайку.
Задумавшись и склонив голову. Себастин ответил не сразу.
— Только на пикники. Ну, знаешь, когда тащат с собой скатерти или покрывала, расстилают на траве и уплетают гору приготовленной еды, — его что-то сильно рассмешило.
Когда Себастин смеялся, то выглядел весьма забавно. Райли не мог точно ответить, почему он вызвал такое доверие, но именно с ним он решил первым поделиться засевшей в голове идеей об импровизированном театре.
Как ни странно, Себастину идея понравилась. Он заверил, что сможет найти необходимые материалы и привезти их на рабочей машине, нужны лишь точные цифры и количество, а ещё говорил, что этому месту давно нужно что-то повеселее больницы, школы и нового моста. Оставалось лишь создать план.
Райли не был хорошо подкован в данном вопросе, но из-за работы отца кое-что знал. А ещё он помнил, что в доме, где отец почти не появлялся, в его комнате в коробках лежали привезённые из Нокса книги по архитектуре и строительству. Да, отец не любил, когда личные вещи трогали без разрешения, но он ведь ничего не узнает и вряд ли заметит или вспомнит, в каком порядке лежали книги в коробке.