Срывы стали нормальными для него. Райли же отказывался принимать такую нормальность. Он чувствовал необходимость защититься, поставить его на место. Внутри клокотала злость, сдерживаемая рамками, которые отец научился стирать. Страшнее всего было сорваться с цепи. Позволить этому случиться.
Судорожно вздохнув, Райли сцепил между собой дрожащие руки, прижимаясь спиной к надгробному камню. Он снова и снова вспоминал взгляд Себастина. С тех пор они ни разу не виделись.
Райли всегда считал сумасшедшим и помешанным своего отца. Но, быть может, Себастин прав, и он сам тоже медленно лишается разума?
Может, у них это семейное. Мать, отец, теперь и сам Райли…
Стало страшно за Коди. Что происходило у него в голове? Они никогда не делились столь потаёнными секретами, говорили только о том, что оставалось на поверхности. Порой Райли умудрялся забыть, что у него был брат. В какие-то моменты они оказывались близки, в какие-то вели себя словно чужие.
— Тебя здесь нет. Я в тебя не верю, — неустанно повторял Райли возвращающемуся видению матери, которое объявлялось только на кладбище.
Мать грустно улыбалась, всегда молча, но в конце концов, к ужасу и трепету Райли, ответила:
— Веришь, — её голос был похож на шелест сухих листьев в порыве ветра. — Если бы не верил, не возвращался бы сюда. Если бы не верил, меня бы здесь не было.
Продрогнув до костей, Райли поспешно плёлся с кладбища домой. Небо уже было тёмным, а фонари над мостом вынудили остановиться. Работа была закончена, оставались лишь мелкие штрихи и детали. Мост был завершён, и вместе с ним подходила к концу целая эпоха. Их семья прожила в Дуплексе не один год, за это время произошло много всего. Райли не отпускала шальная мысль, что как только будет объявлено о настоящем завершении строительства, все рабочие будут распущены, а по мосту двинутся первые автомобили, что-то произойдёт. Он чувствовал надлом, чувствовал, как его неустанно тянуло обратно на кладбище. Там его ждал призрак матери, который пугал лишь поначалу.
Райли перестал пытаться разобраться в своих видениях. Было это в его голове или на самом деле — какая разница? Он верил в то, что видел её. Верил, поэтому возвращался снова и снова, не отдавая себе отчёта в том, что медленно сходил с ума. Он жалел лишь об одном: что не может привести сюда Коди и показать то же самое.
Несмотря ни на что, где-то в глубине сидела настойчивая мысль, что Коди ничего не увидит. И Райли не знал, чего боялся сильнее. Того, что Коди мог бы увидеть или наоборот — не увидеть.
Люди жили по вере, им всегда нужно было во что-то верить. В науку, в волшебство, в приметы, в богов. То, во что они верили, для них существовало. То, во что верил Райли, становилось центром его мира.
Он явился к Себастину уставшим и вымотанным, когда грань между реальностью и воображением почти стёрлась. Порой Райли проводил время на песчаном берегу, смотрел на закат и принимался говорить о давно выстроенной сцене. Чуть позже он обнаруживал, что находился один. Рядом никого не было. Коди несколько раз заикался, что Райли вёл себя странно — разговаривал со стеной, сидя на кровати, даже смеялся и будто бы слушал ответы.
Хмуро взглянув на Себастина, Райли привалился плечом к дверному косяку — в глазах поплыло, держаться на ногах ровно было невозможно. Он так и не извинился перед ним за выходку на берегу, но и виноватым себя не чувствовал. Казалось, это произошло давно-давно, в другой жизни, и Себастин не должен ничего помнить. Однако настороженный взгляд говорил об обратном. Если бы не пара бессонных ночей, Райли придал этому бы большее значение.
Себастин без слов сжал его плечи, легонько тряхнул, заставив запрокинуть голову. Райли уставился на него мутным взглядом снизу вверх, всматриваясь в до ужаса внимательные глаза.
— Что с тобой? — только и спросил он, потом подцепил подбородок, вертя его голову в разные стороны. — Просто не выспался или ещё и есть перестал?
Райли хотел было ответить, но тут же захлопнул рот.
— Когда ты ел в последний раз?
Он пожал плечами. Он действительно не помнил, когда готовил что-то. Кажется, в последнее время готовкой пришлось заниматься Коди.
— Пойдём, — не дожидаясь ответа, Себастин сцепил пальцы на его предплечье и потянул внутрь небольшого домика, расположенного по соседству с тем самым кукольным магазинчиком.
Он жил вместе с отцом и Гретой. Грета показалась в кухонном проёме, когда Райли сидел в светлой гостиной. На его плечи заботливо набросили плед, который грел, но руки всё равно оставались холодными. Он подцеплял ногтями заусенцы, вжимая их в кожу до боли, которой не чувствовал. Стало влажно. Опустив взгляд, Райли понял, что разодрал один палец в кровь. Она сочилась, ярко окрашивая кожу, а ранка коротко пульсировала.
В кухне Себастин негромко переговаривался с Гретой. С такого ракурса Райли видел лишь половину её лица, но понимал, что она хмурится. Поднеся руку ко рту, Райли спрятал пораненный палец во рту, ощутив металлический вкус крови.
Грета бросила на него быстрый взгляд. За время, что они не виделись, она будто бы повзрослела. Стала серьёзнее. Уже не та девчонка, которую можно было бы принять за школьницу, хотя тайна крылась вовсе не во внешности. Раньше Райли не замечал от неё столь настороженных взглядов. В глубине её глаз таилось беспокойство, словно она видела то, чего не видел сам Райли.
Да, она определённо повзрослела.
Прикрыв веки, Райли откинулся на мягкую спинку дивана, позволяя себе вдохнуть глубоко и спокойно. Казалось, он даже задремал. Его разбудило настойчивое прикосновение к руке. Вздрогнул, вскинулся — Себастин. Он протягивал стакан с водой и какую-то таблетку. Райли свёл брови.
— Что это?
— Тебе нужно поспать, отдохнуть, — пояснил Себастин и, немного подумав, добавил: — Выглядишь ужасно.
Грета топталась за его спиной, нервно покусывая губу. Стало быть, он действительно выглядел ужасно.
— Нет, не хочу, — отмахнулся Райли, попытавшись даже выбить стакан из рук, но Себастин легко уклонился.
— Райли, — не став настаивать, он отдал его Грете, а сам присел рядом. — Что с тобой происходит? С каждым разом ты пугаешь меня всё сильнее.
Почему-то это показалось Райли забавным.
— А я-то думал, что самым страшным было сомкнуть пальцы на твоей шее! — рассмеялся он, но Себастин не оценил этот порыв. Он остался неподвижно сидеть, игнорируя внезапный всплеск эмоций.
— Как Витар? Мост закончен. Вы остаётесь или собираетесь переезжать?
Райли не обрадовал вопрос об отце. Улыбка мгновенно слетела с лица, и он холодно уставился на Себастина. Сразу пришлось пожалеть, что дал слабину, пришёл сюда.
— Не знаю, — полушёпотом признался Райли.
— А Коди?
— Я не знаю, — Райли помотал головой.
— То есть ты действительно решил окончательно придаться безумию? Ладно, Витар, у него всегда было что-то превыше семьи! Но ты! Разве брат для тебя ничего не значит? Мне казалось, ты можешь о нём позаботиться.
Укол обиды кольнул грудь.
— Уже почти полгода прошло, Райли, — тихо напомнил Себастин.
Полгода со смерти матери. Прошло уже полгода, а казалось, всего несколько дней. Воспоминания всё ещё были слишком живы, чтобы получилось оставить их позади. Дни сменяли друг друга настолько быстро, что провести грань между ними было сложно.
А Коди справлялся куда лучше. Иногда, когда Райли вспоминал, что всё ещё живёт в реальности, он обращал внимание на Коди. Тот продолжал учиться, пусть теперь прогуливал гораздо чаще, чем-то занимался, даже встречался с друзьями. Однако прежнего Коди Райли больше не видел. Он сновал по опустевшему дому хмурой тенью. Райли не помнил, когда в последний раз слышал его голос.
Коди…
Коди заслуживал большего.
Коди заслуживал лучшую семью. Не такую, как Бернаскони.
Он резко поднялся на ноги. Из-за слабости в глазах всё почернело, пришлось прикрыть глаза ладонью и замереть, чтобы не упасть. Райли почувствовал, как Себастин встал следом и попытался его придержать.
— Я справлюсь, — вырвался он и направился обратно в коридор.