Вспомнились слова матери:
Если не хочешь чего-то видеть, просто закрой глаза.
Райли так и поступил. Тьма накрыла со всех сторон, заботливо обволакивая своим одеялом. Он отпустил руки и качнулся вперёд. Несколько секунд свободного падения закончились обрушившейся на него ледяной теснотой реки.
***
Всё то, что происходило после, Райли почти не помнил, точно так же как и похороны матери. Воспоминания окутывал густой туман, а ещё удушающее чувство. Райли постоянно казалось, что он стремился вырваться из водяного потока, хотя после прыжка отдал своё тело на растерзание воде.
Туман пришёл на смену темноте.
Звуки появились после оглушающего звона.
Пустоту не заполняло ничто.
Когда Райли более-менее пришёл в себя, то обнаружил себя на берегу реки. Краски окружающего мира превратились в серую палитру. Он ничего не слышал и не понимал, почему оказался на суше. Было сложно вспомнить последний прыжок и сам момент смерти. Райли не сомневался, что достиг цели — что-то подсказывало о пересечении грани жизни.
Он стал чем-то иным.
Слух вернулся не сразу — пришлось провести долгие часы и дни в одиночестве, скитаясь по берегу, лесу и пустынной местности. Зрение лучше не становилось. Райли видел всё вокруг слишком расплывчато, недостаточно чётко для того, чтобы чувствовать себя комфортно, как при жизни.
Однако на смену притупленным органам чувств пришло нечто иное, что было невозможно объяснить. Он чуял смерть, когда она приходила за тем или иным человеком. Он не предугадывал момент смерти — просто знал о ней, если находился поблизости.
Когда Райли только-только вернул слух, то наблюдал из-за угла дома за умершим на дороге пьяницей. Его тело будто бы темнело, а чем хуже ему становилось, тем отчётливее Райли его чувствовал. Как только он испустил последний вздох, Райли ощутил облегчение и… спокойствие.
От мёртвого тела исходила прозрачная дымка, исчезавшая за секунды. Она поднималась вверх и растворялась в потоках воздуха. Это были остатки уходившей жизни, что была не в состоянии существовать самостоятельно без физического тела — гибкой и пластичной. Сама суть умершего человека.
Душа.
Настолько яркая, что всё остальное меркло на её фоне.
Зайдя в тень дома, Райли уставился на свои посеревшие истрескавшиеся руки. Как выглядел он сам? Почему он смог остаться несмотря на то, что умер?
Райли помнил смерти, которые создал этими руками. Отец.
Коди.
Коди, которого он надеялся удержать рядом с собой.
Мать, которая не оставляла его.
Ответы нашлись на кладбище. Чутьё вело Райли несмотря на сильную слепоту. Он двигался осторожно, в основном ночью, когда был низок риск встретить кого-нибудь на пути. Могильные камни под руками, снег под ногами.
Райли нашёл Коди около могилы матери. Его фигура была бледной и прозрачной настолько, что она не выделялась так сильно, как душа только что умершего человека. Сколько же времени прошло?..
Он сидел, сжавшись в комок около могильного камня, и тяжело, отрывисто вздрагивал.
— Коди, — опустившись рядом, Райли положил руку на бесплотное плечо, поняв, что может до него дотронуться. — Коди…
Тот ответил не сразу. Медленно подняв голову, Коди долго смотрел на него, словно видел впервые. Потом в мутном взгляде появилось зерно осознания, и лишь следом — узнавание.
— Райли, — голос был бесцветным и мёртвым. — Что с твоими глазами? Они такие светлые, почти невидимые…
Если бы он только мог рассмотреть себя в зеркале или отражении воды, Райли бы дал ответ на его вопрос.
Но Коди он видел гораздо чётче, чем всё остальное. Потому что он был мёртвым. Потому что он задержался здесь, скованный желанием Райли не отпускать его после перехода границы.
— Тебе тяжело, — Райли ощущал, как Коди слабел с каждой минутой.
У него ещё нет той силы, чтобы помочь. Он сам ещё не восстановился полностью, не окреп, но он был сильнее, потому что перед самоубийством отнял жизни у двух других людей.
Мама, вдруг вспомнил Райли. Призрак, который настойчиво являлся к нему не только на кладбище, но и звучал голосом в голове. Как она смогла задержаться после смерти? Что держало её здесь?
Он обернулся, внимательно всматриваясь в окружающие мутные пятна. Больше таких ярких дымок, притягивающих взгляд, он не находил, однако знал, что призрак непременно должен быть где-то поблизости.
— Возьми меня за руку, — потребовал Райли, на ощупь находя ладонь Коди и сжимая её.
Коди дёрнулся, потянув руку обратно.
— Я помню, что ты сделал, — прозвучало без ярости, но с твёрдой уверенностью.
Тогда Райли жалел, что слишком хорошо мог рассмотреть его взгляд.
— Ради чего, Райли? Думаешь, сейчас мне лучше? Зачем, зачем ты это сделал?..
— Тихо, — он приложил к губам палец, призывая замолчать.
Между могилами двигалась фигура в белом платье, гораздо более чёткая, чем Коди. Райли узнал её издалека по платью. Мама.
Он медленно встал, не отпуская руку Коди. Казалось, что, если он отпустит её, Коди растворится в порыве ветра в мгновение ока. Райли не желал этого. Встав перед ним, он загородил собой брата.
Призрак приближался, тихо напевая старую колыбельную, которую Райли помнил из детства. Белое лицо матери окрасилось печальной улыбкой.
— Я так ждала тебя. Вас обоих, — сказала она, но осталась на расстоянии. — Так мечтала, что мы снова будем вместе.
Почувствовав, что Коди сжал его руку сильнее, Райли поступил так же.
— Но ты оставила нас, — напомнил Райли.
— Я хотела освободиться, — призрак раскинул руки в стороны. — Хотела сбежать из того места, где мне было так одиноко. Но я позвала вас с собой.
Какое-то время назад Райли мечтал о том, чтобы хоть ещё раз обнять маму. Но теперь то, что она смогла задержаться здесь, не исчезнув спустя несколько мгновений после смерти, настораживало.
— Ты на самом деле моя мать?
Она удивилась.
— Ты сомневаешься?
— Что ты сделала, чтобы остаться здесь после смерти? Я знаю, это всё не просто так.
— То же, что и ты, мой дорогой Райли.
Коди за его спиной вздрогнул.
Райли отчётливо ощущал не только его страх, но и волну небывалой силы, исходившую от матери. Она отличалась от той прозрачной дымки, которая покинула мёртвое тело пьяницы и растворилась в воздухе спустя несколько секунд. Она смогла удержать свой дух, удержать свои воспоминания и сохранить черты личности. И если Коди, который с каждой минутой терял силы, уже был готов раствориться точно так же, то мать, пробыв в таком состоянии гораздо дольше, держалась просто отлично.
Отняв две жизни, Райли обеспечил себе проход за границу, который был доступен только грешникам. Его не держало ничто, кроме собственного желания и крови на руках.
— Ты кого-то убила, мама?
— У меня было много пустого времени, — неожиданно охотно начала рассказывать она. — Витар вечно занимался работой, у вас двоих тоже была своя жизнь.
— Я был рядом… — попытался возразить Райли.
— Этого мало! — выкрикнула она, и Райли рассмотрел сильный гнев в её глазах. — Мне пришлось самой искать выход. Без друзей, без родных. Я нашла его, бродя в переулках и наткнувшись на бездомных. Им было ещё хуже, чем мне, но это не приносило облегчения. И вот тогда я услышала голос, твердивший, что всё можно изменить — нужно только внести плату за жизнь после смерти.
Жизнь после смерти, повторил про себя Райли. Возможность продолжать существование где-то между ними.
— И ты решила, что будешь здесь счастлива?
— Здесь я свободна.
— Но ты не захотела оставаться одна.
— Я желала своим сыновьям только лучшего.
— Скажи честно, мама: что ты испытывала по отношению к отцу? Любовь или ненависть? — спросил Райли.
Она не ответила, но он понял: смерть Витара была лишь способом подтолкнуть к черте и одновременно свершить месть тому, кто принёс лишь страдания.