Когда мост пересекла Майя Корин, Райли сразу почувствовал в ней то, что хотел бы дать брату — заботу. Она настолько сильно желала заполнить пустоту в сердце, что осмелилась пойти к Торговцу душами и попросить не только для себя ещё одного сына, но и для своего старшего сына — Кириана — брата.
Райли желал, чтобы у Коди был старший брат. Брат лучший, чем он сам.
— Ты уверен, что именно ей можно доверить Коди? — спросил Себастин, когда пришла пора достать нужную куклу.
Его куклу Райли не видел уже очень давно. Он бережно огладил искусственные волосы и взял её с полки.
— Она подходит. К тому же, у неё уже есть сын.
— Но ты ничего не знаешь про отца. Что, если выбор окажется неудачным?
Сомнения всегда имели место быть, но Райли стал забывать, ради чего всё затеял. Так как он сам не имел возможности являться к людям, живущим в Дуплексе, необходимо было распространить легенду о Торговце, чтобы они сами начали приходить. И Майя была той, кого Райли так долго ждал.
— Признайся: ты выбрал не столько её саму, сколько её сына, — настаивал Себастин.
— Я не могу вечно держать Коди взаперти. Я обещал ему…
— Но ты не сможешь наблюдать за тем, как он будет жить. Дуплекс находится вне зоны твоего влияния, — в разговор вмешалась Грета. — Эта женщина действительно сильно желает того, за чем пришла. Я чувствую. Но я не могу чувствовать остальную семью на таком расстоянии. Райли…
Райли не хотел сомневаться в выборе.
— Ты мог бы оставить его с нами, — напомнил Себастин.
— Нет, — отрицательно покачал он головой. — Я начал всё это только ради того, чтобы дать Коди второй шанс. Не хочу вечность видеть то, что он меня ненавидит.
— То есть ты боишься того, как он станет реагировать, если у него будет достаточно сил и ясное мышление?
Райли повернулся.
— Я не боюсь.
— Но обрекаешь его на то, что после отмеренного времени ему придётся кого-то убить. Ты понимаешь, что это тоже не повод для благодарности?
— Я должен попробовать, — скрипнул он зубами. — Остаться здесь — это одно. Стать снова живым — совсем другое.
И Райли отдал Коди Майе Корин.
Было тяжело отпускать его. Райли, почти полностью лишившийся каких-либо чувств и эмоций, впервые за долгое время переживал подобный разрыв. Коди смотрел на него и больше не видел в нём брата. Он не узнавал его, не подавал никаких признаков того Коди, каким знал его Райли.
Это было настолько больно, словно он добровольно оторвал от себя важную часть, без которой дальше будет очень сложно существовать. Но Райли в очередной раз напомнил себе, что не должен держать Коди.
Он создал Торговца только ради этого момента.
========== Глава 15. Без шанса на спасение ==========
Кириан очнулся резко, так, словно вынырнул из воды. Ему не хватало воздуха, сердце бешено колотилось. Вдохнув через рот, он распахнул глаза и отшатнулся, врезавшись плечом в стену. Вокруг царила полутьма. В грудь словно вворачивали раскалённое лезвие — боль расползалась острыми шипами к животу, плечам, рукам.
Ухватившись за подоконник, Кириан метнул взгляд в сторону Торговца. Он продолжал стоять там же, с поднятой рукой, которая секунду назад покоилась на лбу Кириана. Его пустые глаза внимательно за ним наблюдали, не выражая никаких эмоций.
Первым желанием стало разорвать его на куски. Дать почувствовать ему тот же ужас, что чувствовал Коди в последние минуты прошлой жизни. Кириан сполна ощутил себя в шкуре брата, и вот теперь никак не мог осознать, что он может дышать. Горло жгло как при остром воспалении.
— Зачем… зачем ты показал мне это?! — выкрикнул он с хрипом и сильно закашлялся.
Торговец наконец опустил руку.
— Ты сам просил.
— Да, но… — Кириан снова кашлянул и гневно посмотрел на него. — Я думал, что вина действительно лежит на Витаре. Так говорят те, кто хоть что-то знает о временах строительства моста: Витар сошёл с ума после самоубийства жены и убил обоих своих сыновей.
— Витар всегда был сумасшедшим, — вставил Торговец. — Он не замечал, как тянет за собой остальных.
Кириан мотнул головой.
— Если бы ты захотел, то смог бы устроить жизнь Коди и без его смерти!.. Господи, почему?..
Гнев постепенно отступал, лишая тело всяких сил. Кириан чувствовал, как подгибаются ноги и в глазах стоят непрошенные слёзы. Он смотрел на Торговца, но больше не видел его. Картинки чужого прошлого наполняли мысли. Кириан понимал, почему Райли так злился и ненавидел своего отца. Действительно понимал. Он даже принимал факт того, что Райли с холодной решимостью удушил его подушкой и не чувствовал никаких угрызений совести. Но то, что случилось потом, заставило его содрогнуться.
Закрыв глаза, Кириан передёрнул плечами. В висках набатом стучали последние отчаянные хрипы Коди, когда Райли крепко зажимал руками его рот и нос, неустанно шепча что-то успокаивающее. Он решил, что смерть в данной ситуации станет лучшим исходом. Он решил, что Коди не справится, растворится в детской боли, погубит сам себя.
Кириан не выдержал. Закричал громко, отчаянно, пугаясь охотно ответившему эху.
— Коди заслужил лучшую семью, — тихо откликнулся Торговец.
В этой комнате он казался чужим. Рядом стоял тот самый диван, впитавший последний предсмертный сон Витара.
— У него была семья, которую и ты, и твои родители просто не смогли удержать в нужных рамках! — рыкнул Кириан.
— Поэтому я выбрал тебя.
Непоколебимая уверенность Торговца в своей правоте сбивала с толку. Он вёл себя так, будто Кириан был неразумным ребёнком, не понимающим простые истины. Он смотрел на него терпеливо, с лёгкой усталостью, и был готов тщательно объяснить все мотивы своих поступков. Торговец не был тем Райли Бернаскони, которого увидел Кириан. Торговец выглядел лишь призраком, отголоском того человека, которому пришлось в один момент поверить в своё сумасшествие и принять его.
Точно такой же, как Коди.
Кириан вспоминал, каким странным и тихим порой был Коди. Казалось, он живёт где-то глубоко в мыслях, плывя по течению жизни туда, куда бы оно его ни несло. Порой он выглядел потерянным щенком. Каким и являлся.
— Ты выбрал меня? — переспросил Кириан, уже совершенно ничего не понимая.
Торговец подтвердил плавным кивком.
— Я помню, когда твоя мать явилась ко мне, — сухо стал рассказывать он. — Расстроенная, бледная, замёрзшая. Её глаза горели огнём желания. Я считал, что она подойдёт на отведённую роль, ведь у неё был ты. Я хотел, чтобы ты стал для Коди лучшим братом, чем был я.
В его голосе мелькнула грусть. Одна из немногих эмоций, которую удалось заметить Кириану. Поначалу он склонялся к мысли, что Торговец лишь образ, лишённый всяких человеческих слабостей, и продолжал думать именно так. Кириану не было его жаль — значение имел только Коди, которому пришлось пережить смерть только потому, что его родной брат посчитал это лучшим исходом для него.
— И не прогадал: я лучше, чем ты, — зло выплюнул Кириан. — Я сделал то, на что не был способен ты: стал Коди не только братом, но и лучшим другом, и родителем. Даже если ты просчитался с моими отцом и матерью, со мной ты попал прямо в яблочко.
На губах Торговца скользнуло нечто похожее на слабую улыбку.
— Спасибо, — вдруг поблагодарил он.
Кириан отвернулся к окну, отгоняя наваждение. Торговец — родной брат Коди. Того Коди, фотографию которого Кириан нашёл в ящике стола, с тёплой улыбкой и горящими глазами. Таких глаз у Райли не было никогда. Вглядываясь в темноту за окном, он вызвал в памяти образ Райли Бернаскони. Бледное лицо с вечно меланхоличным взглядом, который мог перемениться за секунду, и вот уже тоска превращалась в тщательно сдерживаемую агрессию. В тихом омуте, как говорится.
— Ты хоть представляешь, каково ему будет это вспомнить? — сокрушился Кириан, думая о том, как тяжело Коди переживал дни с момента появления метки. Не дождавшись ответа от Торговца, он обернулся. — Почему нельзя было подарить вторую жизнь безвозмездно, раз уж это было твоим главным двигателем?
— Нельзя делать что-то, ничего не беря взамен. Всему хорошему должно противопоставляться что-то плохое. Я не всесилен, — повторил Торговец когда-то произнесённую фразу.