Ольга обрадовалась, что Саша живет не у случайных людей, а на самом деле находится под охраной такого человека, как Захар Петрович, уверена была, что его охрана самая надежная. Правда, случалось, что и сам он удивлял и пугал ее неосторожностью и, казалось, ненужным риском.
В недостроенной половине дома старик держал козу, вероятно испытывая необходимость в присутствии кого-то живого, да и стакан молока дорого стоил. Коза ласкалась к хозяину, как собака, но и по-собачьи бросалась на чужих бодаться. Ольгу долго не подпускала к себе, пока, очевидно, не убедилась, что женщина свой человек в доме. Там же, где жила коза, сохранялось сено, сложенное вдоль глухой стены, под сеном был настлан пол. Однажды Ольга присматривала за козой. Через штабель досок, отгораживавших животное, доставала вилами сено; когда поднимала, из сена выпало что-то тяжелое, круглое, покатилось по полу. В доме было полутемно, поэтому трудно было рассмотреть, что это такое. Ольга перегнулась через доски, взяла предмет в руки, подняла, поднесла к глазам и чуть не потеряла сознание от неожиданности и страха. Граната! Круглая, с нарезном кожухом. Видела такие еще когда-то в школьном военном кабинете, знала, что их называют «лимонками». Но там были пустые, разряженные, а это, конечно, боевая, упала, ударилась о пол, да и железные вилы ее могли зацепить… Значит, вот-вот должна взорваться. В руке у нее… Что делать? Швырнуть? Куда? Кругом стены. В сено? Чтобы оно загорелось от взрыва? Неизвестно, сколько времени она стояла неподвижно, держа в руке смерть свою. Потом сообразила, что если сразу не взорвалась, значит, сиюминутной опасности нет. Осторожно, как стеклянную, положила гранату на доски. Белее полотна вошла в жилую половину дома. Захар Петрович сразу, по виду ее, понял, что случилось что-то необычное. Глянул в окно — не окружают ли дом гестаповцы? Нет, никого не видно и не слышно.
— Там… граната, в сене…
— А, чтоб тебе добро было! Напугала. Как же это она выкатилась?
Пошел туда, к козе. Взял гранату, подкинул ее, как мячик, на ладони.
— Не бойся, она без запала. Испугалась? — Перелез через доски в сено, позвал Ольгу: — Иди сюда, я тебе что-то покажу.
Разворошил в углу сено и показал «гнездо», в котором, будто яйца неизвестной огромной птицы, лежали такие же гранаты, пожалуй, с полсотни. И порадовался, как мальчик:
— Вот богатство, Ольга! Вот бы нашим в лес занести! Витьку́ моему. Нам здесь негде их применять. А им там, в лесу, они как хлеб.
Незадолго перед этим Ольга первый раз ходила на необычное задание — к партизанам, занесла им бинты, йод, другие лекарства. Правда, у самих партизан она не была, передала все это их связному в деревне Руденского района, хорошему знакомому Захара Петровича — вместе на рыбалку ездили на Сергеевское озеро.
…Стукнули двери, заскрипели под чьими-то ногами настывшие доски. Ольге показалось, что стукнула калитка ее двора и скрипят половицы ее крыльца — так близко. Белой чайкой слетела с постели, прилипла к одному, к другому окну. Теперь она не закрывала ставен, боялась слепоты и глухоты, удивлялась, от чего когда-то закрывалась ее мать — в то тихое, мирное время!
Выйдя на кухню, услышала знакомый кашель и кряхтенье соседа-старика, глянув в окно, увидела, в черном кожухе и белых подштанниках он возвращался из уборной. Успокоилась. Подумала о соседях — теперь ей не безразлично, что они за люди. С этим дедом мать ее часто ссорилась, из-за чего — уже невозможно вспомнить. Она, Ольга, оставшись в начале войны одна, с ребенком, постаралась со всеми соседями наладить хорошие отношения. Этим старикам в последнее время даже помогает харчами. Но с грустью подумала, что ни одному из самых близких соседей она не может довериться так, как Боровским.
Стоять босой на полу было холодно. Ольга обулась в валенки, набросила поверх рубашки кожушок. Села около печки. Решила больше не ложиться — все равно не уснет. Будет сторожить его сон вот так, сидя, чтобы не вскакивать на каждый мышиный шорох и скорее почувствовать действительную опасность. А что бы они, Саша и она, делали, если бы те, в черных мундирах, вдруг появились здесь? Нет, об этом лучше не думать. Однако тут же пришла мысль, что в кухне достаточно вынуть зимнюю раму, чтобы можно было открыть окно и выскочить на огород. А еще подумала, что хорошо было бы попросить у Захара Петровича пару «лимонок» — для Саши, на случай, если ему придется отбиваться. Не сомневалась, что просто так он не сдастся, будет бороться за жизнь. Раньше при мысли о таком неравном бое ее охватил бы ужас, теперь понимала, что это единственный и совершенно естественный выход.