Дойдя до ящика, я открываю свой набор для макияжа. Наношу основу, потом добавляю румяна. Промокаю салфеткой золотистого цвета ногти, прежде чем покрасить их в черный. Потом наношу два слоя туши на ресницы. Я делала это бесчисленное количество раз, готовясь к ночи с очередным мужчиной, для которого в моем лексиконе находилось лишь одно имя. Джон. Потому что все они безлики. Просто клиенты. Они не те, на которых я когда-либо могла бы запасть, и они никогда не смогут мне дать того, что я хочу. Все, что я когда-либо хотела получить в своей жизни.
Сейчас я готовлюсь к ночи с клиентом... И чувствую себя чертовски неправой.
Я больше не заполняю пустоту. Я больше не волнуюсь о зависимости, которая держала в подчинении меня и многих других. Я не ненавижу это. Нет. Просто мне это больше не нравится.
Все изменилось с приходом Эверета.
Я не сказала ему, что почувствовала, когда проснулась сегодня утром. Он обхватил меня руками, поцеловал, лизнул меня языком в шею... Я ощущала себя любимой, бесценной, обожаемой...Я чувствовала такой прилив эмоций, что чуть не расплакалась. Но все же не позволила себе пролить и слезинки. Вместо этого я сделала то, что не собиралась делать: взяла его за руку и переплела наши пальцы в замок. Он ответно чуть сжал мои пальцы, давая мне знать, что это кое-что значит для него.
Мы оба были завернуты в простыню, наши ноги переплелись. Это было и приятно, и нелегко одновременно. Единственный раз я спала в одной кровати с парнем. Мне тогда было шестнадцать лет. И он попросил меня уйти, пока не проснулась его мама.
Я понятия не имела, что делать этим утром. До такой степени, что даже не смела взглянуть в сторону Эверета. То есть до тех пор, пока он не прошептал:
– И какие у нас планы на сегодня?
Трудно не чувствовать себя обиженной из-за того, что надо идти на работу, особенно из-за того, что мне хотелось провести весь день, завернувшись в объятия Эверета. Через несколько минут он встал с кровати, чтобы натянуть трусы, глядя на меня все тем же любовным взглядом, что и вчера. Меня несколько утешило осознание того, что он не сожалеет о содеянном. Эверет спросил, хочу ли я позавтракать и, получив ответ, направился на кухню, чтобы приготовить все, что я попросила.
Мы позавтракали кашей и обещанием того, что однажды он научится готовить настоящую еду. Судя по всему, его мама и сестра заботились о нем на протяжении многих лет. Я почти решилась спросить, сколько ему лет, но занервничала еще больше, поняв, что мне придется признаться, что мне всего двадцать.
Я так много врала ему, хотя сейчас уже так жалею об этом.
Скользнув в платье, убеждаюсь, что выгляжу отлично. Красиво. И даже сексуально... Но впервые за много лет я не чувствую радости от этого. Моя самооценка поменялась. Она не исчезла, просто поменялась...
В любом случае, работа есть работа, я сама выбрала эту жизнь, так что просто тащусь за своей сумочкой, прежде чем скрыться за дверью, чтобы встретиться с Уинстоном. В прошлый раз мне пришлось все отменить из-за Бельведера. Уинстон желает встречаться каждую субботу. Будет очень трудно, особенно учитывая, где мне хочется проводить все субботние ночи. Но я не могу отказаться из-за суммы оплаты.
Сегодня вечером этот клиент сказал, что хочет забрать меня. Так что я – его трофей на благотворительном банкете больных Альцгеймером. Это будет не первый раз, когда мне приходится идти на что-то подобное, и уж точно не последний, но обычно это делает Бэлла. У нее буйство, в отличие от любого другого. Она может заставить даже самого упрямого сноба смеяться над странными вещами.
У меня нет такой способности, но я знаю, когда смеяться, когда пожимать руки, когда быть вежливой. А самое главное, знаю, что я здесь для того, чтобы Уинстон выглядел так, будто он все еще может вставить девочкам моего возраста без проблем. Все дело в эго, когда ты богат.
Уинстон уже ждет меня, когда я выезжаю за пределы Аламоса – прибрежного рынка. Он стоит возле своего черного внедорожника. Когда я шагаю ему навстречу, он загорается:
– Ты выглядишь восхитительно!
– Спасибо, – отвечаю ему. – А ты выглядишь довольно привлекательно.
Независимо от своих чувств к Эверету я должна выполнить эту работу. Мне платят за то, чтобы Уинстон чувствовал себя единственным человеком в моей жизни. Я занимаюсь этим более трех лет, могу сделать и сегодня.
Он берет мою руку и подносит к своим губам, чтобы поцеловать. Потом открывает передо мной заднюю дверь автомобиля, и я сажусь в машину. Уинстон обходит внедорожник с другой стороны и располагается на заднем сиденье рядом со мной. Водитель пристально разглядывает нас в зеркало заднего вида, прежде чем переключить передачу и тронуть машину с места.