— Когда мое воздержание закончится, сюда придет отец. Советник тоже будет здесь. Очень неловко, если вы останетесь. Если вы и вправду любите меня, то лучше вам уйти, буду рада получить весточку «в заливе Сига»,[13] — в ее голосе слышалось невыразимое обаяние, и голос был точно таким же, как у Химэгими. Сайсё внимал в волнении этому прекрасному, великолепному голосу, и ему вовсе расхотелось уходить.
«Как-то все странно получилось…» — добавил Сайсё.
Не успел он сказать это, как Вакагими прочла:
«Пойми меня». Ее голос звучал ласково.
Сайсё больше нечего было сказать. Он не хотел быть неучтивым и ушел, чувствуя себя пустой скорлупкой, свою душу он оставлял ей.
Сайсё не получил от нее ответа ни на одно из своих писем, она была далека, как облака, и оттого, что она ускользнула от него, он ревновал, печалился и досадовал — одним словом, был влюблен. Как-то будучи на службе во дворце, он увидел Советника, лица брата и сестры были похожи, как две капли воды — при том, что Распорядительница женских покоев выглядела на удивление благородной и свежей, а Советник был необыкновенно изящен, обаяние било через край. Увидев его, Сайсё разволновался, он не мог скрыть своих чувств, у него потекли слезы. Химэгими был очень удивлен.
— Мы дружим с незапамятных времен. Мое смятение становится все сильнее, так не может продолжаться — я чувствую себя слабым, как женщина, — сказал Сайсё, утирая слезы.
— Никто из людей не живет, подобно сосне, тысячу лет, рано или поздно жизнь кончается — как высыхает росинка на траве, разве это не печально? — ответил Химэгими, держа в уме, что, наверное, Сайсё считает его простаком. Вместе с тем в голосе его слышалась задушевность.
Сайсё пребывал в волнении. Одна женщина разделяла его чувства и любила его, но она была с ним только сердцем, и если бы они не избегали сторонних взглядов, об их связи тут же стало бы известно, а этого допустить никак нельзя — стыдно, и из-за того, что они так таились, их встречи стали похожи на тяжелый сон. А другая женщина ускользнула от него и стала теперь еще недоступнее.
Обе женщины вызывали в нем печаль и заставляли его плакать, Сайсё так желал увидеть Советника, который представлялся ему связанным с обеими женщинами, что, хотя никакого особого предлога у него не было, он решил: «Будь что будет!» — и отправился в дом Удайдзина. Но Советника там не было. «Ушел», — ответили ему. Сайсё посмотрел в сторону покоев Ённокими и хотел было пройти туда, но ведь он пришел днем и, вздохнув, Сайсё спросил:
— А где Советник?
— Он у отца.
Тогда Сайсё направился к Садайдзину.
Никому не сказавшись, Сайсё прошел в западные покои, туда, где обычно скрывался Химэгими. День был очень жарким, Химэгими отдыхал, сбросив верхнюю одежду. Заметив Сайсё, он отодвинулся подальше вглубь комнаты со словами:
— Ты некстати, я не могу тебя принять, я не одет.
— Это неважно, не беспокойся, — Сайсё будто и не слышал, что сказал Химэгими. Поскольку никого из женщин поблизости не было, Сайсё со спокойным сердцем прошел дальше.
— И правда, ужасная жара, — улыбаясь, сказал Сайсё и опустился на колени. — Я совсем запутался, мне грустно. Я так давно тебя не видел и очень скучал, мне было так одиноко, а ты ищешь предлог выгнать меня, — упрекнул он Химэгими.
— Мне неудобно, что я в таком виде.
— Правда, ужасно жарко. Давай-ка и я разденусь, — сказал Сайсё, снимая одежду. — Вот так гораздо лучше.
Химэгими положил подушки туда, где было попрохладнее, и они прилегли, обмахиваясь круглыми веерами. На Химэгими были шелковые штаны и белая нижняя рубаха, он расслабился, его разгоряченное от жары лицо было прекрасным, еще более привлекательным и дивным, чем всегда. Линия рук, округлость бедер, ясно просвечивающих сквозь тонкое полотно, белоснежная кожа были неподражаемы. Он был свеж, мил и очарователен, и так красив, что равного ему — не сыскать. «Если бы женщина была столь прекрасна, я наверняка влюбился бы в нее без памяти!» С такими неподобающими мыслями Сайсё придвинулся к Химэгими.
13
Выражение означает надежду на будущие встречи. Встречается также в третьей части романа «Ёру-но Нэдзамэ», однако неизвестно, из какого именно стихотворения оно взято.