— Возможно. Но на Гарета это не похоже.
— Ты причинял вред кому-нибудь из его существ, пока жил в Туннелях?
— Нет. Первый раз мне это удалось во время последнего вторжения, когда я метнул дубинку в огненную птицу, и та не исчезла вовремя. А потом во время битвы…
— А раньше ты пытался причинить вред огненным птицам?
— Сотни раз. Когда я был ребенком, я сделал рогатку, чтобы стрелять в них.
— Но ты никогда не попадал в них?
— Да, — признался Донахью. — Никогда. Или они исчезали, или камни не попадали в них.
— Спасибо, Торир, — поблагодарила Алата. — Что ты сделал по-другому в тот раз, когда причинил вред птице? Что из того, что не делал раньше?
— Ничего! Нет, будь она проклята! — Донахью шлепнул кулаком по столу. — Я ничего особенного не делал. Я вышел из воды и отправил Уродов Гарета стрелять в Норманов… Нормалов… а после того как мы победили, я увидел огненную птицу и швырнул в нее дубинку.
— Что ты делал в воде?
— Ты, черт возьми, отлично знаешь, что я там делал! Я поджег суда и возвращался вплавь.
— Может, это вода? — высказала предположение Алата, понимая, что не сможет удержаться, чтобы не схватиться за соломинку.
— Я взял дубинку у трупа, после того как вылез из воды, — сказал он. — С другой стороны, когда мы сражались в Туннелях, воды там не было.
— Что было и в Туннелях и на берегу, где ты подбил камнем огненную птицу?
— Ничего! — взревел Рыжебородый. Вскочив, он начал ходить туда-сюда по комнате. — Один раз я был с Нормалами, другой раз с Уродами. Один раз я использовал дубинку мертвеца, другой раз придушил тварь собственными руками. Один раз я был на берегу, другой раз под землей. Один раз огненная птица пыталась помочь мне, другой раз чудовище пыталось убить меня. Один раз Гарет был в нескольких милях, другой раз в нескольких сотнях ярдов. Только, будь оно проклято, общее в обоих случаях то, что после и того и другого случая я виделся с Гаретом, и он говорил, что узнает обо всем, что только я не придумаю… — Донахью зашелся в отвратительном бормотании. — Может быть, он и знает…
— А ты уверен, что он говорил тебе только это? — настаивала Алата. — Он вот так сказал и ушел?
— Нет. Конечно, нет, — раздраженно ответил Донахью. — Но в чем же тут суть?
— Почему он оба раза говорил с тобой? — размышляла Алата. — Почему не убил тебя и не собирается делать это?
— Я не знаю. Он сказал, я нужен ему.
— Зачем ты можешь быть нужен колдуну? - быстро пробормотала Алата. — Мне кажется, на прошлой неделе ты говорил мне, что он сказал, будто вы нужны друг другу.
— Да, — ответил Рыжебородый. — В чем, Рет побери, разница? Гарету никогда никто не нужен. Может быть, он говорил это лишь затем, чтобы я почувствовал свою значимость или чтобы держался от него подальше.
— Нет. Он имел в виду именно то, что сказал. Иначе ты бы давным-давно умер.
— Тогда почему он сохраняет жизнь Нормалу? — спросил Донахью. — Даже если я вырос в Туннелях, я — Нормал, точно так же как ты, Крастон и остальные. У меня нет никаких колдовских сил… ты знаешь это, я знаю это, и он знает. Что Гарету Колу может быть нужно от меня?
— Если мы сможем это разгадать, мы узнаем, как победить его? — сказала Алата.
— Мы сделаем это так или иначе! — фыркнул Рыжебородый. Его глаза вспыхнули словно угли. — Помоги мне, и тогда я убью его голыми руками! — Ненависть душила его. Наконец поток непристойностей хлынул с его губ, и Донахью выскочил во тьму ночи.
Алата знала, что этим все и закончится. Рано или поздно любой разговор о Гарете Коле заканчивался точно так же. Было много способов смягчить характер Донахью, пока он выздоравливал, но любой продолжительный разговор о Коле и его уничтожении в конечном счете выводил Рыжебородого из себя, вызывал те самые приступы ярости, от которых Донахью пытался избавиться.
Рыжебородый не возвращался до полудня следующего дня, а явившись, в который раз небрежно заявил, что они должны оставить Хартфорд.
— Мы, черт возьми, забрались слишком далеко, — сказал он. — Пора двигаться, подобраться поближе.
— Поближе? Поближе к чему?
— К Гарету. Мы не сможем причинить ему никакого вреда, сидя здесь, в этом городе, наполненном духами, и говоря о том, как убить его. Мы пойдем туда, где сможем что-то предпринять.
— Но почему сейчас? — спросила она. — Почему сегодня?
— Я думаю, моя нога уже достаточно зажила, — ответил он. — А если мы будем ждать дольше, твоя беременность не позволит тебе путешествовать.
— Куда ты собираешься отправиться?
— В Водяную Ягоду или, может быть, в Новые Небеса, — ответил Донахью. — Немного ближе к Гарету и немного ближе к Крастону.
— Почему тебя беспокоит Эндрю? — спросила она.
— Меня не беспокоит, но я чувствую, что если в Хартфорде нас не узнали, то не узнают ни в Водяной Ягоде, ни в Новых Небесах.
Алата не смогла достойно возразить и подчинилась неизбежному, запаковав вещи в сумку из ткани, и через час парочка ушла по давно заброшенной дороге на юг. Они шли медленно, потому что его нога не так уж хорошо зажила, как посчитал Донахью, но к концу второго дня преодолели больше чем половину расстояния. Потом, когда наступили сумерки, супруги вооружились грубыми луками и отправились поохотиться. Донахью хотел поймать кролика, но промахнулся, выстрелив в первого из двух, которых он спугнул. Наполненный отвращением к самому себе из-за промаха, он поднял маленький камень и швырнул в дерево, стоящее в отдалении. Неожиданно раздалось хлопанье крыльев и из листвы вылетел большой ястреб. Рыжебородый немедленно наложил стрелу на тетиву, выстрелил. Стрела глубоко вошла в грудь птицы, и с последним криком агонии ястреб упал на землю.
Алата застыла, глядя на мертвую птицу. Неожиданно она повернулась к Донахью.
— Торир, ты можешь идти в Новые Небеса, если хочешь, или мы можем вернуться назад в Хартфорд. Я предпочитаю Новые Небеса. Наверное, там есть доктор… Но на самом деле не имеет значения…
— Что ты хочешь этим сказать? — проворчал Донахью, подбирая ястреба и возвращаясь к ней.
— Ты можешь охотиться где угодно. Теперь он не остановится ни перед чем, чтобы убить тебя и меня.
— Кто?
— Кол. Видишь ли, я знаю, в чем слабость Гарета Кола!
Глава 27
— Она знает, Гарет.
— Не удивительно, Джон. Рано или поздно Алата должна была это вычислить.
— Она расскажет Рыжебородому. Ты не хочешь остановить ее?
— Зачем? Они не в силах ничего предпринять.
— Но они могут получить помощь.
— Крастон? Он убьет их, как только увидит.
— Правильно… Но мне все это не нравится, Гарет.
— Не беспокойся об этом, Джон. Пусть Донахью поиграет и не думает о более важном.
Глава 28
— Все так просто! — воскликнула Алата. — Разгадка лежала на виду, а мы никогда не замечали ее!
— Объясни! — приказал Рыжебородый. — Так в чем же дело?
— Это так просто! — повторила она. — Мы пытались открыть кувшин не с того конца!
— Ты перестанешь ходить вокруг да около и скажешь мне, что ты имеешь в виду? — прорычал Донахью, с яростью швырнув мертвого ястреба на землю.
— Послушай, Торир, — сказала Алата. — Мы знаем, что ты смог ранить колдуна… или по меньшей мере его существ… дважды. Но мы не могли вычислить, что ты делал такого особенного…
— Ты поняла, в чем дело? — воскликнул он.
— Ты-то сам ничего такого не делал, — ответила Алата. — Вот то, что я имела в виду, когда сказала, что мы подходили к проблеме не с той стороны.
— О чем ты говоришь?
— Ты-то ничего особенного не делал… а вот Гарет делал!
— Гарет? — повторил озадаченный Донахью. — Что же он сделал?
— Подумай, — сказала Алата. — Когда ты впервые швырнул камень в птицу в день нападения Нормалов, ты сказал, что птица исчезла. Однако часом позже ты швырнул дубину и едва не убил ее. Почему? Что изменилось за этот час?