Его куда-то несли, потом серый потолок и лица, что-то ему говорящие, периодически сменяющиеся, пытающиеся влить в него какую-то жидкость из глиняного кувшина. Потом никого и серый потолок с могильным промораживающим насквозь холодом. А потом пришла боль. Словно извне, импульсы жуткой боли приходили волнами, заставляя промороженное тело судорожно скручиваться. И с болью пришло ощущение слабого тепла, сначала маленького намека, а после тоненького ручейка тянущегося от его руки к шару над желудком. Тогда Джек начал с новым упорством отогревать свое тело, и сила, идущая по нитевидному каналу, питала его не давая отступать перед жутким холодом.
- Очнулся, кажись - хозяин трактира и Суркан стояли у постели Джека, вглядываясь в его глаза впервые.
- Давай сынок выздоравливай - хозяин трактира присел рядом с мокрой тряпкой, от которой тянуло чем-то кислым - давай выкарабкивайся, тебе много народу спасибо сказать хотят - старик протер тряпкой лоб Джека и его потрескавшиеся губы.
- Слышь, Суркан, парень теперь без твоей печати. Так, что он свободный и если захочет, то может остаться у меня в помощниках.
- Нет - видно спор был давнишний и Суркан от злости даже притопнул - нет, Капон, он мой по праву и если твое искусство сняло печать, то будь добр заплатить за мою потерянную собственность. Или он подпишет еще один пергамент.
- Это как ты его теперь заставишь, а? - Капон заливисто рассмеялся, словно мальчишка, а не преклонного возраста мужчина.
- Нет, Суркан, теперь он свободный и не поделать тебе с этим ничего. Ладно, довольно спорить его еще выходить нужно, смотри, он снова отключился. Даже и не знаю, что еще придумать - Капон присел на лежанку к Джеку.
- Мало ему собирающей печати - говорил он Суркану, но видно было, что диалог ведет сам с собой - а печать Паол это самое сильное, что я знаю. И ведь даже не среагировал на нее.
- А как должно быть? - подал голос Суркан.
- Обычно первого укола иглой достаточно, чтоб человек кричал так, словно его прожаривают на огне. Я думал, что он очнется. По первому уколу всегда видно выдержит печать принимающий или нет. А по второму - сможет ли выжить. Для этого вяжут так, чтоб не шелохнулся, чтоб ни малейшего смещения от первоначального положения. Любое движение разносит в кашу органы и части тела, которые двигались. И он опять не шелохнулся. А когда я колол печать, он тоже не реагировал. Уж я грешным делом подумал, что всё, погиб. Такое бывало, оболочка остаётся, а душа отлетает.
- Так зачем столько времени колол? - Суркан раздраженно ходил на месте, два шага вперед два назад, нервно теребя мочку уха - столько на коленях сидел с иглой, а думал, что зря делаешь? Ты точно сумасшедший.
- Ну, почему же, хоть надежды и не было, для себя делал, ведь он и мне жизнь спас, вроде как рассчитаться хотел.
- А, сделал все что мог. Так?
- Так, Суркан, так. Только странно получилось, смотри - Капон поднял правую руку Джека и развернул ладонью к себе. Посередине ладони чернела круглая татуировка с непонятными иероглифами. Знаки уже третий раз сменились, сами. Понимаешь? Этого просто не может быть. Краска для печати ничем не выводится, а тут гуляет, как хочет. Непрост твой новый товарищ, непрост. Ладно, давай попробуем вот что - хозяин гостиницы принес половину посоха - еще осталась в нем сила, хватило, чтоб последнего добить и переломился. Видать, сильны эти выродки. Ну, посмотрим - Капон опустил торец оставшейся половины посоха на раскрытую ладонь Джека в центр татуировки.
Джек, наконец, согрелся. Обжигающая волна пришла и наполнила его теплом мягко и резко.
- Эй - Джек почувствовавший свое тело, отдернул руку и стал дуть на неё, как после сильного ожога.
- Горячо - схватив мокрую тряпку, он приложил ее к ладони правой руки.
- Уделали мы их? - вопрос, адресованный Суркану, прозвучал немного хрипло - поесть бы - невольно вырвалось у Джека, почувствовавшего сильный голод.
- Сейчас, принесу - хозяин гостиницы и Суркан застыли от резкого пробуждения больного - сейчас, принесу - Капон вертел в руках половину полностью погашенного посоха.
- Вот дела - и медленно, словно не веря, положил теперь уже обычную палку на стол.
Силы восстанавливались быстро, Джек уже на следующий день не вспоминал о происшедшем. Чего нельзя было сказать о посетителях гостиницы, каждый норовил угостить его и просил рассказать, как все было. Джек уклонялся от расспросов. Тогда Суркан взвалил на себя бремя славы, рассказывая как он вступил в неравный бой с пришлыми, и перебил их всех. Хозяин гостиницы никак не показывал свою причастность к происшедшему, да и Джек не возражал против роли помощника выделенной ему Сурканом. Почти стерлось как-то все из памяти, перебил лютый холод все впечатления от ночной стычки, сдвинул эти эмоции в укромный дальний угол сознания, вытягивая на поверхность стертые воспоминания. Человек все больше ощущал, что он чужой в этом мире, где все вокруг зыбко и нереально. Жжение в правой руке постоянно отвлекало не помнящего себя человека, заставляя непроизвольно поглаживать четыре тонких черных круга, вытатуированные на ладони.