следовало бы отойти от него и установить несколько общих правил, чтобы не попасть
в ту же западню, в которую угодила после смерти его матери. Я знала, что нужна ему
сейчас лишь потому, что он беспокоился за Роберта. Также было и в первый раз,
когда он пришѐл ко мне в постель, потому что горевал по своей матери. Это была
глубокая, темная ловушка, из которой я только начала выбираться. Если я вновь в
ней окажусь…
Но как я могла сопротивляться ощущению его руки на моем бедре, вкусу его губ на
моих? Как я могла отказать ему в утешении, которого он так желал, в то время как
моѐ сердце изнывало по нему, когда каждый нерв в моѐм теле тосковал по его
прикосновению? Я пропала с того самого момента, как зашла в ванную и обнаружила
его стоящим в одном лишь полотенце с глупой улыбкой на губах.
Я прикоснулась к его щеке, притянула ближе к себе и зарылась пальцами ему в
волосы. Как я могла подумать, что смогу забыть о нѐм? Что смогу перестать желать
этого мужчину? Как я могла подумать, что отправившись в круиз для одиночек, смогу
забыть его прикосновения, его улыбку, его чувство юмора? Я никогда не смогла бы
забыть. И я никогда не смогла бы пережить его потерю, если бы он вновь отправил
меня паковать чемоданы. Но в данный момент он был моим. И ''в данный момент' 'он
хотел меня.
Данный момент был всем, что имело значения.
Поэтому я не спорила, когда он спустил платье с моих плеч. И поэтому я не
протестовала, когда он поднял меня на руки и отнес на кровать, расположив в центре
удобного матраса и мягких шелковых простыней. И вот поэтому я приветствовала его,
когда он лѐг со мной, когда он скользнул в меня, когда он забрал меня в рай, которого
я могла достичь только в его объятиях. И именно поэтому после всего я свернулась в
кольце его рук и спала, спала намного спокойней, чем в последние шесть месяцев.
Торн – 3 Гленна Синклер
Глава 2
Когда я проснулась следующим утром, Майлз уже исчез. Отчасти я не была удивлена.
Тем не менее, я всѐ равно чувствовала разочарование.
Я залезла в душ и долго стояла под горячими струями, стараясь расслабить свои
мышцы. Каждый раз, закрывая глаза, я видела кровь, которая кружилась в раковине,
прежде чем исчезнуть в стоке. Я не могла поверить, как много крови там было. Что
столько крови вытекло из раны, которую Лиза упорно называла несерьѐзной. Ранение
выглядело очень серьѐзным. И Роберт был без сознания всю ночь.
Я попыталась представить Доминика – милого, романтичного парня, который водил
меня на спектакль в Даллас и в тот ресторан, где скрипачи прогуливались по
обеденному залу, играя любую романтическую серенаду по желанию пары –
стреляющим в моего деверя. Как бы мне ни был неприятен Роберт за всѐ, что, как я
знала, он сделал Майлзу – например, женился на его невесте – я не могла
представить, что кто-то хотел застрелить его. Тем более кто-то вроде Доминика.
В этом совсем не было никакого смысла.
Одевшись, я покинула комнату, разыскивая обеденный зал. В буклете, который дали
мне мои тетушки, говорилось, что до полудня у них был шведский стол, а я умирала
от голода. Однако, как только я повернула за угол, направляясь к чудесным запахам,
исходящим от угощений, двое огромных мужчин встали передо мной. Один схватил
меня за руку, а другой прижал какую-то тряпку к моему рту. В мгновение мои колени
подогнулись, и мир померк.
***
Я очнулась с ужасным привкусом во рту. Немедленно села, откашливаясь: в горле
першило и жгло.
– Это хлороформ, – сказал голос в темноте. – На столе возле тебя вода.
– Откуда мне знать, что в неѐ ничего не подмешано?
– Если бы я хотел убить тебя, ты бы уже была мертва.
Я узнала голос. Это был Доминик.
– Ты стрелял в Роберта.
– Он убил мою сестру.
Эти слова на минуту повисли в воздухе, тяжѐлые, словно пресловутый слон. Я
потянулась к воде и быстро выпила еѐ. С благодарностью. Она не полностью смыла
ужасный привкус, но моѐ горло стало меньше першить.
Доминик включил свет. Мы были в маленькой каюте, наверно, одной из тех, что
находились в нижней части судна, потому что тут не было окон или иллюминаторов.
Однако она была милой. С огромной кроватью и простынями чуть менее роскошными,
чем в той, что мы делили с Майлзом, но всѐ равно хорошего качества. Ещѐ в ней
были толстый ковер, на вид удобное с прямой спинкой кресло и громоздкий комод. А
за открытой дверью в ванную виднелась уменьшенная версия того, что было в моѐм