Еве с трудом удавалось скрывать волнение.
– Мы с мужем иногда бывали в гостях у Дениса Аркадьевича, и его смерть повергла нас в шок. Кому могло понадобиться убивать его?
Соломирская покачала головой. Она тоже не знала.
– Вам не бросилось в глаза что-нибудь необычное? – спросила Ева.
– Необычное? – удивилась Аглая Петровна. – Вы считаете, это обычное дело, когда приезжаешь взять у человека интервью, поговорить с ним, а застаешь его окоченевший труп? У меня в практике такое впервые! Я до сих пор в себя прийти не могу…
– Простите, я не то имела в виду. Может быть… Не знаю! Сама не знаю!
– Постойте, – Соломирская задумалась, вспоминая что-то. – Вы меня натолкнули на одну мысль… пожалуй, что-то необычное я все-таки видела. Трость…
– Трость?
– Ну да… я только сейчас о ней вспомнила. Там валялась трость! Денис Аркадьевич пользовался тростью?
– Кажется, нет. Во всяком случае, я не видела. Ни разу.
Ева задумалась. Она действительно никогда не видела у Дениса никакой трости.
– Трость очень редкая, – продолжала Аглая Петровна. – Я обожаю редкие вещи! Антиквариат – моя страсть. Это жутко раздражает моего мужа! Неважно… О чем я говорила?
– Что трость редкая, – подсказала Ева.
– Ах, да! У нее сверху, там, где нужно держаться рукой – что-то вроде фигурки лежащей пумы или пантеры из слоновой кости, а пониже золоченая металлическая окантовка с узором. Очень красиво! Как я могла забыть? Боже, какая прелесть! У него там в комнате полно старинных вещиц. Может, он купил эту трость?
– Зачем она ему?
– Ой, я постоянно покупаю вещи, которые мне совершенно не нужны! Это моя слабость. Виктор так злится! Но мне хочется их иметь из-за их красоты. Понимаете?
Ева пожала плечами. Такое отношение к вещам показалось ей странным. У Аглаи Петровны это что-то от дворянских кровей, – причуды бывших аристократов.
Соломирская вдруг застыла с широко открытыми глазами, уставившись куда-то вдаль. Она ничего вокруг не видела и не слышала, стараясь поймать какую-то ускользающую от нее догадку.
– Послушайте! – схватила она Еву за руку. – Я, кажется, знаю, у кого Матвеев мог купить эту трость! Как же я сразу не додумалась?! Мне еще тогда показалось, что я где-то ее уже видела. Но это могло быть в одном из магазинов… А потом я не хотела об этом думать, вспоминать весь этот кошмар! Я забыла, потому что это было слишком страшно. Если бы вы меня не спросили…
– Аглая Петровна, пожалуйста, скажите, у кого была такая трость?
Ева вдруг испугалась, что Соломирская не сможет вспомнить. Но она посидела еще некоторое время, наморщив высокий чистый лоб, и, просияв своим прекрасным лицом, ответила:
– Ну, конечно! Какая я бестолковая! Пару месяцев назад я беседовала с одним человеком. Это касается моей работы в журнале. Я подбираю материал для рубрики… Моих читательниц интересуют мнения известных людей, их взгляды! А этот человек… Он известный финансист, часто мелькает на экране телевизоров. Женщины это любят! Мы договорились встретиться у него дома. Вот и…там я видела у него эту трость. Да! Как я могла забыть?! Это все нервное потрясение!
Аглая Петровна вертела в руках кофейную чашечку, и делала это неуловимо изящно, любуясь собой и зная, что она хороша и что другие тоже любуются ею, что бы она ни делала. Незнакомый мужчина за соседним столиком не мог отвести от нее глаз.
Ева, скрывая нетерпение, спросила:
– А этот человек… пользовался тростью, или…
– Да-да, конечно, пользовался, иначе как бы я обратила на нее внимание? Он рассказал, что у него еще в детстве была сломана нога, и периодически там в суставе что-то обостряется…воспаляется…и он вынужден пользоваться палкой. То есть тростью! Тогда я и обратила внимание на эту пуму из слоновой кости. Чудо, какие вещи бывают! Я так залюбовалась ею, что едва не забыла, зачем пришла! У него была громкая история, скандал, связанный с убийством одной журналистки… И он еще спросил меня, не опасаюсь ли я за свою жизнь? Пошутил!
– Что за история?
– Ну… – Соломирская неопределенно махнула рукой. История с убийством ее коллеги интересовала ее гораздо меньше, чем антикварная трость. – Я точно не помню… По-моему, она написала статью о взятках, которые он, якобы, брал. А он возмутился, обиделся: захотел восстановить свое честное имя! Встретился с ней, поговорил. Потом, на следующий день, ее нашли зверски убитой. Подозрение падало на него, но доказательств не было, так же, как и в случае со взятками.
– А… как фамилия этого человека? – робко спросила Ева.
– Фамилия? – Аглая Петровна настолько увлеклась какими-то своими мыслями, что не сразу поняла, о чем речь. – Чья фамилия?
– Ну, этого… финансиста.
– Ах, да! Какая я рассеянная, право… У него на стене висел изумительный пейзаж Куинджи. – Она закрыла свои жгучие, подернутые влагой, глаза, мечтательно задумалась. – Такая прелесть! Ой, простите… что вы спросили?
– Как фамилия этого человека?
– Да… фамилия. Сейчас! – Соломирская полезла в свою сумочку, порылась там и вытащила визитную карточку. – Наумов… Иван Николаевич. Наумов! Я же помнила! Мне все время хотелось еще раз сходить к нему в гости, полюбоваться Куинджи[8]…
Ева записала телефон и адрес Наумова. Аглая Петровна не спросила, зачем. Она все еще была под впечатлением пейзажа…