— Это дом Эрика Олдена.
Едва Холли услышала имя Эрика, у нее задрожала нижняя губа. Ей пришлось прикусить ее, чтобы унять дрожь. Но поздно. Сочувствие в глазах женщин поразило ее.
— Ох, Холли, мы ведь предупреждали тебя, что с ним лучше не связываться. — Шарлиз обняла ее за плечи.
— Со мной все в порядке. Правда. Итак, над чем сегодня мы будем работать?
— Нет, ты не в форме, — строго поглядела на нее Шарлиз. — У тебя такой вид, будто ты всю ночь не спала. Тебе надо принять душ, позавтракать и поспать. Октавия присмотрит за твоим классом.
Холли посмотрела на озабоченные лица, окружавшие ее, и поняла, что Андре права. Все эти женщины были ее подругами. А границу их отношений установила сама Холли. Она ошибалась, считая себя отверженной. Интересно, в чем еще она ошибалась?
— Простите. Мне надо видеть Эрика. — Холли попыталась обойти банковского охранника. Но тот будто в землю врос, не допуская ее к мраморным ступеням, ведущим в кабинеты руководителей Олденбанка.
— Мистер Олден присутствует на важной встрече, мисс...
— Меня зовут Холли Прескотт. Позвоните ему.
— Мадам, не думаю...
— Звоните, или я начну кричать во всю силу легких.
Охранник уставился на нее, словно проверяя, не шутит ли она. Потом отвернулся и заговорил в свое радио. Мгновение спустя он обернулся.
— Он ждет вас, мисс Прескотт, наверху.
— Спасибо.
Дверь с табличкой «Зал заседаний» открылась, и появился Эрик. Убийственно красивый, в костюме сизого голубиного цвета.
— Холли, здравствуй! — Лицо Эрика ничего не выражало. Но глаза так и впились в нее. Она почти не спала с того вечера, как они попрощались. Холли не стала косметикой замазывать темные круги под глазами. Лишь попыталась присмирить непослушные волосы, выбрала скромное черное платье и настоящие туфли, а не свои любимые шлепанцы. — Снимки собак? — он кивком головы показал на сверток.
— Нет. Мирное предложение. Вечером в пятницу я осудила тебя, не дав тебе возможности объясниться. Разве не так поступают мои родители? А я их за это осуждаю. Послушай, мы не можем войти в твой кабинет? Эта штуковина тяжелая.
Он немедленно взял у нее сверток и зашагал в свой кабинет. Она последовала за ним, выдавила улыбку его мрачной помощнице и подождала, пока за ними закроется дверь.
— Я сделала это, — начала она, нервно переплетя пальцы, — чтобы напомнить, как ты лежал на пляже и волны подкатывались к твоим ногам. — Губы Эрика сжались в тонкую полоску, и она поспешно продолжила, чтобы поскорее отдать свой подарок и уйти: — Я дарю это не потому, что тебе надо измениться. Тебе не надо меняться. Ты совершенен такой, какой есть. Но пока ты найдешь кого-нибудь, кто внесет равновесие в твою жизнь, витраж будет напоминать тебе о том, что, кроме работы, есть еще и другая жизнь.
Он не сделал и движения, чтобы развернуть ее подарок. Тогда Холли сама дрожащими руками сорвала защитную коричневую бумагу. Отступила в сторону и стала ждать.
— Я подумала, может быть, ты вспомнишь, как хорошо нам было на острове.
Эрик молча, изучал витраж. Его кадык слегка дрожал. Ему не понравилось? — занервничала Холли. Ему неприятно вспоминать? Выражение его лица ни о чем не говорило.
Не в силах вынести его молчание, Холли окинула взглядом черно-серый кабинет. Где тут можно повесить витраж? Это ее лучшая работа. Каждый кусочек стекла, меди и свинца напоены любовью. Витраж наполнен сиянием омытого морем песка, синевой воды и лазурью неба. Но им нет места в одноцветном офисе Эрика. Как ей нет места в его жизни.
Зачем обманывать себя? Она искренне верила, что, встретившись с Эриком, сумеет заставить его простить ее за брошенные ею несправедливые слова. Что она убедит его попытаться начать их отношения заново.
Глаза Холли горели от набежавших слез, ей хотелось скорей уйти, чтобы не разрыдаться в его кабинете. Она рывком открыла дверь и выбежала из кабинета. Каблучки застучали по мраморному полу, потом по ступеням мраморной лестницы. Скорей! Скорей!
— Холли Прескотт! — Голос Эрика разносился по всему открытому пространству двухэтажного банка. Холли ускорила шаг. — Ты выйдешь за меня замуж?
Что? Ошеломленная, она остановилась в двух шагах от выхода и повернулась, чтобы увидеть Эрика. Конечно, ей показалось! Обычная слуховая галлюцинация. Видимо, бессонные ночи дают о себе знать. Да и нервы надо подлечить. Невозможно, чтобы Эрик сделал ей предложение среди бела дня в банке, когда вокруг полно клиентов.
Но он уже подходил к ней быстрыми шагами.
— Ты с ума сошел? — прошептала она.
— Да, я, в самом деле, схожу с ума от тебя. — Он взял ее за руку и нежно пожал. — Я люблю тебя, Холли.
— Меня? — У Холли буквально открылся рот от удивления. — Меня? Грубую и рыжую?
— Тебя. Рыжую колдунью, неукротимую и чертовски соблазнительную.
— Но...
— Честную, умную и красивую. — Он приложил палец к ее губам. — Можешь мне ничего не отвечать. Ты любишь меня. Я это понял по твоему витражу.
Она захлопала ресницами, хлюпнула носом, чтобы не расплакаться, а потом снова посмотрела в его потемневшие глаза.
— Да, я люблю тебя.
Хорошо, что она сказала. Потому, что он чертовски боялся, а вдруг она все-таки обиделась на него и откажет ему. А теперь все сразу стало просто и ясно.
— И ты выйдешь за меня замуж? Клянусь, я понятия не имел о планах твоего отца.
— Знаю. Отец вчера приезжал ко мне в студию. Он рассказал, что в тот вечер, когда мы оба приехали к нему, понял, что я люблю тебя. Тогда он стал делать все возможное, чтобы дать своей малышке-дочери то, что она хочет, и сделать ее счастливой.
Эрик предлагал ей любовь и признание в обоих мирах ее жизни: из одного она бежала, а другой создала сама. Он вряд ли догадывался, какое сильное искушение испытывает она, размышляя о его предложении руки и сердца.
— Но твоя мать ненавидит меня.
— Его мать будет любить тебя, — проговорила за ее спиной Маргарет Олден. — Но при одном условии: если ты сделаешь его счастливым и заставишь вернуться в зал заседаний, чтобы подписать последние бумаги по слиянию банков.
— Мать, бумаги подождут, — не оборачиваясь, бросил Эрик. — Холли еще не сказала «да».
— Конечно, не сказала. И правильно! Ты же не сделал ей предложение по всем правилам хорошего тона.
В первый момент самоуверенный банкир выглядел умилительно сконфуженным. Потом опустился на одно колено и поцеловал Холли руку. От прикосновения его губ пульс девушки, как всегда, помчался вскачь.
— Холли Прескотт, окажешь ли ты мне честь стать моей женой? Я обещаю всю жизнь быть верным тебе и сделать все от меня зависящее, чтобы ты была счастлива.
— Эрик, встань, — прошептала она, потянув его за руку. — Все ведь смотрят.
— Нет, не встану, пока ты не согласишься. Спаси меня, Холли. Внеси яркие цвета в мой мир. И постоянно напоминай мне, что в жизни есть нечто большее, чем работа.
— Я поклялась больше не спасать мужчин. — Холли едва сдержала счастливую улыбку. — Но... придется сделать исключение. Для тебя. Только один раз. — Она провела рукой по его лицу. — Да, Эрик, я выйду за тебя замуж, если ты научишь меня также целоваться, как ты...
Холли удивленно заморгала, увидев, подошедшую к ним Джулиану.
— Холли, — обратилась та к ней, — я всегда любила тебя, как родную сестру. И поэтому для меня ровным счетом ничего не изменилось. Хотя нет, я все-таки рада, что мы официально стали родственницами. Будем чаще проводить время вместе, когда наши муженьки будет зарабатывать деньги. — Джулиана обняла подругу.
Холли мысленно поблагодарила своего ангела-хранителя: теперь у нее было все, что нужно для счастья: любимый человек, работа, семья, верная дружба... Осталось только одно: нарожать детей!
КОНЕЦ