Грэм засмеялся:
— Я не чувствую опасность. Не думаю, что за всю жизнь когда-нибудь чувствовал себя настолько хорошо. — Его голос звучал громче обычного для его ушей, но настроение его было слишком хорошим, чтобы волноваться об этом.
Мэттью выглядел встревоженным:
— Это определённо необычно. Твоё испускание очень низкое, что нормально для большинства не-магов, но ёмкость у тебя очень большая, как у волшебника.
— Я даже не уверен, что означают эти два термина, которые ты всё время используешь, — признал Грэм. — Это хорошо или плохо?
Мэттью пожал плечами:
— Не уверен. Чёрт, мы даже не знаем, что такое «нормально». Никто никогда не изучал ёмкость в обычных людях — возможно, это не особо необычно, хотя я почему-то в этом сомневаюсь.
— Но что это значит? — с нажимом спросил Грэм.
— Ну, можешь думать об этом как о бутылке вина, — сказал Мэттью, используя ту же аналогию, которую его отец приводил годы тому назад. — Вино в бутылке — это эйсар, магия, энергия, которую мы все используем. Горлышко бутылки — твоё испускание, оно определяет, насколько быстро вино может выливаться из бутылки и вливаться в неё. Твоя ёмкость — это то, насколько велик объём бутылки, сколько в неё вмещается вина.
Твоё испускание было очень низким, вероятно типичным для обычного человека, но ёмкость твоя была очень высока — слишком высока, чтобы её было безопасно проверять таким методом. Я остановился, потому что начал уставать, и начал волноваться, что мы можем зайти слишком далеко, — объяснил Мэттью.
— А что случится, если ты зайдёшь слишком далеко?
Мэттью снова пожал плечами:
— Без понятия. Ты можешь загореться, или взорваться, или потерять рассудок. Вероятно, это будет похоже на то, что происходит, когда ломается одна из железных бомб моего папы.
Это звучало нехорошо.
— О, — сказал Грэм.
— Теперь, когда я знаю твои относительные способности, я могу начать планирование чар для меча, — выдал его друг.
Грэм кивнул:
— Значит, полагаю, ты хочешь, чтобы я удалился? — Он слишком хорошо знал Мэттью. Его друг уже был готов вернуться к своему уединению, чтобы начать работать над своим проектом.
Мэттью улыбнулся.
— Как долго я ещё буду себя так чувствовать? — спросил Грэм. Его тело ощущалось невероятно лёгким, будто он плыл над поверхностью земли.
— Несколько часов или, может, дней, — сказал Мэттью, уже опустив взгляд в свою книгу — его разум начал уплывать прочь. — Просто будь осторожен. Это немного похоже на то, как бывает при получении уз земли, вот только ощущение постепенно пройдёт по мере истощения дополнительного эйсара.
Грэм кивнул, прежде чем выйти за дверь. Он потянулся к ручке, и тут всё полетело к чертям. Мягко потянув, он был поражён, когда дверная ручка оторвалась. Сама дверь резко распахнулась, впечатавшись в стену, отскочила, и криво повисла на петлях. Внезапное отсутствие сопротивления заставило Грэма потерять равновесие, и он протянул руку, чтобы схватиться для сохранения равновесия за низко шедшую балку. Его рука каким-то образом не попала, куда он нацеливался, и вместо того, чтобы схватить балку рукой, он пробил её предплечьем.
Боль пронзила его руку, и он закончил падать вперёд. Грэм почти подхватился, но остановился раньше, чем его рефлексы смогли вызвать ещё какие-то неприятности. Он заставил себя не двигаться, пока не улёгся твёрдо на пол.
— Охуеть! — воскликнул Мэттью с противоположного конца помещения. — Не двигайся!
«Уже догадался», — подумал Грэм. На задворках своего разума он вспомнил холодный день годы и годы тому назад. Его отец обучал недавно инициированного Рыцаря Камня. «Представь, что всё вокруг сделано из бумаги. Двигайся медленно, и касайся всего так, будто считаешь, что оно распадётся на части. Через пару дней начнёшь привыкать».
Мэттью изучал сломанную потолочную балку. Округлив глаза, он посмотрел вниз:
— Ты где-нибудь ранен?
— Рука, — сказал Грэм. Означенная конечность была выгнута под невозможным углом, и из нескольких порезов сочилась кровь. Из кожи торчал кусок чего-то зазубренного и белого.
— Ох, чёрт!
— Нам придётся позвать твоего папу, — сказал Грэм, вспоминая первый раз, когда отцу Мэттью пришлось лечить ему сломанную руку.
Его друг долгий миг смотрел ему в глаза, пока его разум силился осознать ситуацию.
— Нет, — наконец сказал он. — Я могу сам её залечить. Если мы его позовём, то он будет задавать много вопросов.