Полина Александровна, как всегда в такие минуты, была собранна, спокойна, несуетлива. С того вечера, когда она пришла в комнату Майи и потом неожиданно рассказала об отце, они больше не говорили ни о Юре, ни о Севе. Не было и того, чего так боялась Майя — неловкости от жалости и презрения, когда отводятся глаза или смотрят как бы сквозь тебя. Ни словом, ни взглядом Полина Александровна не выдала, что происходит в ее душе.
Теперь Валентин уезжал, все было ясно, и Майя была свободна.
Да, она была свободна. И они с Юрой уедут, и ничто, теперь уже ничто не помешает им.
— Ну, как там у тебя? — спросил Валентин. — Через пятнадцать минут надо идти. — Он закрывал чемодан и спросил, не оборачиваясь.
— Не получается, — сказала Майя. — Не могу.
— Ну, что ж, как хочешь, — он поднялся и ногой отшвырнул стул. — Нет, так нет…
За окном светило солнце, голубел кусок неба — не верилось, что зима. Валентин распахнул форточку, остановился у окна.
Полина Александровна положила рядом с чемоданом вещмешок, набитый до отказа. Майя поняла — для Севы. Господи, когда же это кончится, подумала она. Мать, словно угадав ее мысль, сказала:
— Постарайся все-таки…
Встретив умоляющий взгляд Майи, повторила:
— Прошу тебя. Несколько слов. Об этом — не надо… — Ей, видно, трудно было сказать последнюю фразу, но все-таки сказала. Об этом не надо. Мама права. Она всегда права. Дорогой Сева — написала Майя и остановилась. Дорогой. Милый. Дорогой. Хороший. Если бы ты знал…
Она приписала еще несколько слов. Уверена, все кончится благополучно. Не падай духом. Все кончится благополучно.
Она очень хотела, чтобы так и было.
— Присядем, — сказала Полина Александровна. — Пора.
Зазвонил телефон. Майя взяла трубку. «Это я, — услышала она голос Юры. — Не уходи. Еду к тебе. Я — мигом».
Майя не успела ответить — в трубке затрещало, послышались далекие, слабые гудки. Наверно, Юра говорил из автомата. Позвонит еще? Но телефон молчал. Я — мигом. Что произошло? Ничего, успокоила она себя, ничего. Обычный звонок.
— Ну, пора, — поднялся Валентин.
— Я подожду Юру, — сказала Майя, — мы вас догоним.
Пока мать и Валя одевались в передней, Майя увидела из окна, как к дому подъехала машина. Юра вышел и что-то сказал шоферу. Машина осталась ждать.
— Мы вас догоним, — крикнула Майя. — Идите, а то опоздаете. Закрылась дверь — Валя и мать ушли. Ну, что он так долго? Майя отошла от окна, и раздался звонок.
Она бросилась открывать дверь. Юра шагнул за порог и обнял ее.
— Что случилось? — Майя ждала, что Юра ответит: ничего. Просто очень хотел тебя увидеть. Но он молчал. Потом чуть отстранил ее.
— Одевайся, Майечка, в машине все скажу.
— Но сначала заедем на аэродром. Проводим Валю.
— Хорошо, — согласился Юра.
Такси уже выехало на Ленинский проспект, а Юра все не начинал разговора.
— Не томи, — сказала Майя.
Сейчас он достанет билеты «Москва — Ташкент» или «Москва — Пенза». Все равно. Засмеется: лотерейные билеты на счастье. Вытащил один знакомый попугай. Верное дело. Не сомневайся.
— Знаешь… — Юра почувствовал, как все в ней напряглось, как она потянулась к нему, и замешкался… — Ты поймешь, — он передохнул, — уверен, поймешь… Я должен уехать туда. Сейчас.
У Майи все оборвалось, но она не хотела верить. Даже заставила себя улыбнуться:
— Вместе с Валей? На одном самолете?
Юра заговорил быстро, не выбирая слов, чтобы быстрее сказать:
— Я газетчик. Смогу все выяснить. Распутать. Помочь. За мной — большая газета. Помочь — понимаешь? Однажды я понял: когда-то приходит твой час, и ты должен сделать все, что можешь. Чего бы это ни стоило, — он замолчал. Самое трудное было сказано.
Майя не отвечала, и Юра поспешил прибавить:
— У меня и командировка в кармане, и билет. Редакционное задание.
— Редакционное задание. Билет. Командировка, — с застывшим лицом повторила Майя. — Все, как полагается.
— Через неделю, ну десять дней, я вернусь. Десять дней… И не заметишь… — Юра оборвал себя. Как мог он это сказать? Прошло три дня, и вдруг мне показалось… — Я не могу иначе… — вслух произнес Юра.
— Я с тобой, — сказала Майя.
Кажется, он ответил: не нужно, Майечка. Не надо. Она сама понимала — не надо. Но все сместилось, смешалось — и она уже плохо слышала, что говорил Юра, и не помнила своих слов.
Майя не помнила, как они оказались на аэродроме, прошли через зал, и она сидела где-то, пока Юра регистрировал свой билет. Потом они вышли на улицу, спустились по каменным ступеням и оказались у низенькой решетки. Она была серебристого цвета, вероятно, недавно покрашена. У прохода толпились люди. Когда они с Юрой подошли, увидели там Вальку и мать. Валька что-то говорил ей, но Майя видела только, как шевелятся его губы. Мать взяла его под руку. Потом все двинулись.