— Точно, — ответил Павел. — Как в песенке.
До чего же он был рад видеть этого типуса! Просто видеть. Знать, что они еще вместе будут шататься по улицам, записывать по очереди лекции, трепаться в курилке Ленинской библиотеки. Впрочем, он забыл — лекций больше не предвидится. Они ведь дипломники, люди почти свободные, им полагается дни и ночи не спать — разгрызать науку. Но об этом Павел подумал с грустью. Ему-то уж не придется защищать свой диплом, который, как водится, был только начат, а времени до защиты оставалось совсем ничего. Месяц. Ему, конечно, дадут академический отпуск на год. Но год будет потерян. А Женьку распределят без него.
— Как рука? — спросил Павел.
— Нормально. — В доказательство Женька поднял ее вверх. — Через три дня снимут. Ну а ты, — он обвел взглядом палату, — надолго?
— Недели две, говорят…
— Бюрократы?
— Перестраховщики.
Павел сказал так для порядка. К вечеру у него начинались отчаянные головные боли, и, казалось, не будет им конца. А когда он пробовал вставать, ноги, словно чужие, подгибались, не выдерживая тяжести тела, и подступала противная тошнота. В общем, дело дрянь. Две недели… — по правде говоря, ему не верилось, сможет ли что-нибудь измениться за это время.
— Вчера в деканат приходил этот тип из института, в котором мы проходили практику, — сказал Женька, поглядывая в окно. — Заявка на нас с тобой уже в госкомиссии. Этот тип весьма был огорчен твоим легкомысленным поведением. Выбыть из строя ради того, чтобы прокатиться с горки — несерьезно! Очень он сокрушался.
— Невозвратимый урон, — через силу усмехнулся Павел. — Институт этого не переживет.
— Трудно им, беднягам, придется, — поддакнул Женька.
Разговор был не из приятных. Женьке легко острить. Ему — что, а от некоторых лихих лыжников институт уплывает. Может быть, навсегда. Свято место пусто не бывает. А Павел-то радовался, что его с Женькой заприметили. В академическом институте. Где он мечтал работать.
— Ну, как там — коллектив, старшие товарищи? — спросил Павел, чтобы переменить тему. — Жизнь бьет ключом? — Ох, и скверно же было у него на душе.
— Бьет.
— Тогда я спокоен. Передай, что я горжусь ими.
Павел откинулся на подушки. Он почувствовал легкую тошноту — первый признак надвигающейся головной боли. Надо бы принять таблетку, закрыть глаза и лежать, не двигаясь. Но ему не хотелось, чтобы Женька уходил, и Павел продолжал в том же духе:
— Горячий привет баскетбольной команде. Больше тренировок. Больше черновой работы.
— Доведу до сведения, — пообещал Женька.
Они помолчали.
— Послушай, есть идея. Только не прерывай.
— Выкладывай, — сказал Павел.
— Все это вполне реально. — Женька помялся. — Ты передаешь мне свои гениальные наброски диплома, а я довожу их до конца. Через месяц, удивляя и поражая всех, ты являешься на защиту. Она проходит блестяще. Все восхищены. Общее замешательство на почве восторга. Потом мы сдаем государственные экзамены. И вот мы — научные сотрудники научно-исследовательского института Академии наук СССР. И советская наука обходится без потерь. И этот тип, который приходил к нам с заявкой, будет доволен. Его нельзя огорчать. Он хороший человек.
— Бред? — спросил несколько ошеломленный Павел. — Из раздела, что кому снится?
— Явь, — сказал Женька. — Прекрасная действительность, обгоняющая мечту.
— Бред.
— Видишь ли, мой бедный друг, в деканат поступило сообщение, что твой диплом почти готов — ты успел много сделать до больницы. Не терял времени понапрасну, как некоторые другие. Ты же у нас — примерный студент.
— Дезинформация. Гнусная клевета.
— Не спорю, — усмехнулся Женька. — Тут есть известное преувеличение. Но в противном случае в деканате не поверили бы, что в таком состоянии ты способен завершить диплом.
— Ты хочешь сказать — начать и кончить.
— Я хочу сказать то, что сказал.
— Дальше, — нетерпеливо бросил Павел.
— Все очень просто… — Женька помялся, подыскивая слова. — Ты здесь, в больнице, наносишь последние штрихи. Завершаешь свою работу. Я — связной между тобой и научным руководителем. Понятное дело, буду держать тебя в курсе. Учти, в деканате идея принята на ура!
— Блестящая операция, — сказал Павел. — Только не учтена одна деталь. И, как всегда, решающая.
— Любопытствую узнать…
— Твой диплом.
— Что мой диплом?
— Когда ты будешь писать свой диплом, хотел бы я знать?
— Ах, это-то… — Женька небрежно махнул здоровой рукой. — Так я его уж написал.
— Врешь.
— Осталось поставить точку. Остальное сделано.