Вечером тетка ушла на всю ночь, на дежурство. Юльку мы не видели с того момента, как вернулись с моря. Маринка пошла за ней, хотела пригласить на совместный ужин, а вернулась красная и вся просто всклокоченная. На все мои вопросы она как-то невпопад и сбивчиво отвечала, все время что-то пыталась в себе перебороть. Потом не выдержала и, обернувшись резко ко мне, заговорщицки сказала.
— У Юльки парень! Они занимаются любовью.
— Что, что? Что они делают? — Переспрашиваю я.
— Ну, что ты, глупая, что ли? Я говорю, что Юлька, с каким-то парнем там, и они это…
Я ничего не понимаю, а вернее все понимаю, но мне нестерпимо хочется услышать это запретное, много раз слышанное и затаенное в глубине меня слово. Поэтому я поднимаю глаза и молчу, смотрю на Маринку в упор. Она не выдерживает и я, наконец-то, слышу.
— Маринка сношается! Ты, поняла? Она сношается, там, с парнем! С мужиком!!!
Я немею. Странное я испытываю чувство. Во мне что-то вертится, тревожно клокочет и мне чего-то хочется. Только я не пойму. Чего? Поэтому, как только Маринка начинает говорить, я ее сразу же прерываю на полуслове.
— Я хочу, я должна это видеть! Я иду…
— Я с тобой!
Глава 3. В саду
Окна времянки ярко светятся. Они просто полыхают. У меня складывается такое впечатление, что это специально. В саду темно. Поэтому от окна высвечивается яркая дорожка под деревьями. Мы с Маринкой ползем на четвереньках, стараемся подлезть ближе к окну. У самого окна, растут кусты черной смородины. Им под деревьями не хватает света, поэтому они тянутся вверх, почти заслоняя окна нашей времянки. Эти густые ветви позволяют приблизиться к окну почти вплотную. Маринка первая припадает к окну. По ее напряженному дыханию я понимаю, что она уже вся во власти увиденного.
Я сижу и пытаюсь пристроиться так, что бы хоть чуточку рассмотреть в окне. Что же там происходит? Но я вижу только голую, ярко освещенную стену, краешек шкафа и часть спинки кровати. Мешает напряженное Маринкино тело и ветки. Я дергаю ее за край платья и тихо, почти неслышно шепчу.
— Мариночка, ну, что там? Ты видишь?
— Тише!!! — Шипит она, а затем слегка отклоняется и подталкивает меня вперед.
Я еще много раз в своей жизни буду видеть все это. Так распорядится судьба, что этими видами я буду награждена в своей жизни и не раз. Даже буду принимать участие в свингерских вечеринках. Но все это будет потом. А сейчас я увидела то, к чему абсолютно была не готова. Я не была готова видеть, как мужчина сношает женщину. А то, что я видела, привело меня в оцепенение, от изумления.
Юлька лежала на спине, широко разведя в стороны голые ноги. Между ними маячила мускулистая спина, и сновал голый зад. Ее руки крепко обхватили и даже сдерживали широкие взмахивание его бедер. Я смотрела и не видела ничего. Все слилось в какую-то необъяснимую картину, от которой у меня вдруг закружилась голова и внизу живота непривычно и горячо потянуло. Лиц их не было видно. Но вдруг я увидела, как из-под, нависающего над ней тела, просунулась голова, и появилось счастливое, разгоряченное лицо Юльки. Мне показалось, что она мне подмигнула! Я тут же отпрянула от окна и чуть не сбила Маринку. Она попыталась удержаться, но в самый последний момент оступилась, на что-то такое оперлась рукой, отчего завалилась на меня. Мы вместе с ней покатились в кусты смородины, которые предательски затрещали, ломаясь под тяжестью наших тел.
Не сговариваясь, мы стремительно вскочили и пулей полетели по саду в темноту, подальше от ярких окон. Через несколько секунд мы шлепнулись на перекопанную, теплую землю. Сзади услышали стук открываемой двери и ее голос.
— Никого! Это, наверное, собаки соседские! Вот я им! Ух!
Потом звук затворяемой двери. Мы лежали и ели сдерживали учащенное дыхание. Дверь закрыли, и мы, наконец-то, перевели дыхание и вздохнули свободнее. Через несколько минут, мы осторожно и пригибаясь, зашагали по темному саду, так как на окнах времянки были наглухо задернуты шторы, и сразу же в саду сделалось очень темно.
Глава 4. Признание
Как только мы попадаем домой, Маринка командует.
— Быстро в постель!
Я пробую ей возражать, но она переходит на крик.