Случай с тортом из ресторана «Доколе» поставил Капитолину Петровну в неудобное положение. Впервые за последние 20 лет она растерялась и поняла, что теперь никогда не сможет есть сладкое с кремом. Тщательно удалив верхние слои оболочки и оказавшись с телом жертвы один на один, Капитолина Петровна не нашла ничего из ряда вон выходящего, кроме диффузных изменений щитовидной железы. Причину смерти от удара тупым предметом по затылочной области головы ей пришлось признать самой очевидной и правдоподобной. Других просто не было. Жертва отличалась феноменальными показателями физического здоровья, несмотря на маленький рост. Капитолина Петровна зафиксировала предположительное время смерти: с четырех до пяти утра. И отметила в заключении тот факт, что все последующие манипуляции с сахарной мастикой и кремом случились явно позже – в районе семи утра. Таким образом, к 8:30, когда жертву обнаружили на столе в кондитерском цехе, крем уже успел схватиться и даже немного обветриться. Розочки не растаяли в этот жаркий летний день только потому, что на кухне не работала печь.
Глава 7
Следователь Кирилл Сумский сидел в своем кабинете, который, по правде говоря, делил еще с двумя парнями, и мечтал о… тьёро. Это такой суп из мелкой рыбы, лангустинов и мидий – густой и острый, с помидорами, картошкой и зеленью. Тьёро баски зовут ttoro, и впервые Cумский попробовал это варево где-то между Сан-Себастьяном и Биаррицем. Друзья затащили его в какую-то деревенскую дыру, которую и рестораном назвать было нельзя. Все орали, ели, хохотали как безумные, и тогда Кирилл впервые понял, что вырвался на свободу – натуральную, без поправок и комментариев. Люди вокруг были настоящими. Прокопченные солнцем и просоленные волнами бытовые алкоголики. Если честно, то там, тогда, все было максимально понятно и честно. Совсем не так, как в Москве, где он буквально задыхался то ли от копоти, то ли от людской злобы. А скорее всего, и от того, и от другого.
Дела, которые по долгу службы вел Сумский, были жестокими и бессмысленными. Он искал преступников и сажал их в тюрьму. И он очень устал изображать из себя супергероя без страха и упрека. Благородным рыцарем Кирилл не был. Ему нравились девушки, и он умел их бросать – вовремя. Чтобы тут же активировать следующую потенциальную подружку, особых усилий не требовалось. В Москве девушки были готовы на все, стоило только рассмешить или прикинуться разочарованным или брошенным. Сумский не стеснялся пользоваться своими приемчиками и недостатка в женщинах не испытывал.
Как настоящий хипстер, Сумский, конечно же, мечтал торговать бургерами и смузи на фуд-маркетах, а со временем собирался свалить и открыть свое пляжное экокафе на берегу Атлантического океана. Серферы, тьёро, волны, доски, соленые брызги – это вдохновляющая перспектива.
Дело с тортом – так Кирилл про себя окрестил это идиотское преступление в ресторане «Доколе» – было странным, если не сказать тупым до безобразия. Начальник Сумского пробовал было затеять разговор про серийного маньяка, но довольно быстро сдулся, так как ничего похожего за всю историю уголовного розыска еще не происходило. Такое могли показать разве что в кино итальянского хоррор-производства. И это первое, что пришло в голову следователю современного хипстерского образца. Кирилл не без удовольствия относил себя именно к этой редкой человеческой группе. Ему нравилось отращивать бороду в стиле норвежского дровосека и носить клетчатые рубашки с кедами. Бабочки ему тоже нравились, но парни с работы за словом в карман не лезли и обзывали его клоуном, поэтому Сумский ходил в отдел в сером дешевом костюме, на выездах к местам преступления менял пиджак на понятную окружающим черную кожанку и таким образом соблюдал дресс-код. А как он выглядел в барах и на городских маркетах еды – оставалось вне поля зрения бдительных соглядатаев из отдела кадров. Стоит также отметить, что ради собственного спокойствия следователь-хипстер существовал в соцсетях под вымышленным именем и довольно успешно вел двойную жизнь, как бы смешно это ни выглядело со стороны любого здравомыслящего человека.
Сумский совершенно справедливо считал, что сделать из убиенного торт на территории бывшего СССР могла только женщина. Аккуратность и, в общем, совершенство исполнения нельзя было не отметить. Редкий кондитер на постсоветском пространстве обладал техникой лепки из сахарной мастики, сливочного крема и марципана. Сколько сюда ни завозили гениев-французов и рукастых итальянцев, местные граждане никак не хотели перенимать секреты: не хватало желания и понимания, что это по-настоящему круто. Такая тонкая работа требовала врожденной скрупулезности, а с ней, как и со многим другим, у наших людей проблемы.