– Что конкретно вы имеете в виду? Мое опоздание? Поверьте, я не нарочно, я всегда опаздываю. Исключение только для аэропортов.
И тут я принялась сплевывать через левое плечо. Смайлик продемонстрировать не успела – следователь вскочил как ужаленный и бухнул кулаком по столу так, что графин затрясся как припадочный, и заорал:
– Зачем вы грохнули своего пекаря, а потом сделали из человека торт?!
От неожиданности я попыталась спрятать свои идеальные коленки под стол. Вышло не суперэлегантно. Но это помогло мне быстро сгруппироваться и понять всю тяжесть своего положения. От жуткого страха я стремительно перехожу к нападению, но не ору, а превращаюсь в соляной столб и начинаю говорить металлическим голосом:
– Поверьте, я никого не убивала и тем более не делала всего остального. С какого перепугу вы решили, что это я?
– Я решил, что чистосердечное признание поможет вам если не избежать тюрьмы, то во всяком случае скостить срок заключения, а оно грозит быть пожизненным, – следователь на глазах переставал быть симпатичным и начинал угрожать моему и без того хрупкому благополучию.
– У вас есть доказательства?
Сумский потерял остатки самообладания. Девица уже давно должна была растеряться, зарыдать и рассказать все как на духу. Хлопот было бы меньше, и дело можно было бы закрыть чуть ли не сегодня. Так ведь нет! Она упирается и не хочет признаваться!
– С какого перепугу?! Вы серьезно? Все опрошенные указали на то, что регулярные конфликты с пекарем были для вас обычным делом! Вы же это не будете сейчас отрицать?
– Не буду. Но это работа. Моя работа. Я должна была добиться от Рената, царство ему небесное, точного соблюдения рецептуры и технологии. Он был очень способным пекарем, таких в городе – по пальцам перечесть. Но по неясным мне до сих пор причинам Ренат противился моим рецептам и норовил все сделать по-своему, а хлеб получался тяжелым, не таким, как надо.
– При чем тут ваш хлеб? – Сумский неожиданно для себя устал и снова сел за стол.
– Как «при чем»? – не унималась я. – «Хлеб всему голова», знаете такую русскую пословицу? Если хлеб в ресторане с моим меню неправильный, то это гробит всю затею.
– Вот! – следователь вдруг почувствовал, что до чистосердечного признания осталось совсем немного. – Таким образом, вы считали пекаря своим главным врагом! Что и привело ситуацию к трагической развязке! Еще раз прошу вас сделать признание. Прямо сейчас. Это очень облегчит всем нам жизнь.
– Слушайте, мне не в чем признаваться, – металл в моем голосе крепчал и уже начинал нешуточно звенеть. – Я не представляю, как вообще кто-то мог пойти на такое! В «Доколе», конечно, эмоции всегда били через край, но убить человека за рецепт? Вы сами-то понимаете всю абсурдность ситуации? И давайте тогда вы все-таки расскажете мне о своих доказательствах?
Кирилл Сумский устал окончательно и не собирался этого скрывать. Да, она была права, эта пигалица, концепт-шеф со своими загорелыми коленками. Вон, на одной из них уже синяк торчит, такие длинные ноги, конечно, трудно спрятать под стол. Доказательств у него никаких нет – это правда. Взять нахрапом главную подозреваемую не удалось – это тоже факт.
Сумскому пришлось встать, официально сообщить о завершении допроса, взять подписку о невыезде и остаться наедине с ворохом косвенных показаний других свидетелей.
Глава 9
Неожиданно для себя оказавшись на свободе, когда тюремная решетка уже замаячила прямо перед носом, я не стала морочиться и решила все обдумать вечером. А сейчас я снова опаздывала на свою глянцевую работу – только не в редакцию, а в ресторан «Серый заяц», где одна крупная компания по производству шампанского устраивала закрытую дегустацию нового меню, заточенного именно на брют и розе, а также на редкий винтаж.
Чинная рассадка, француз-сомелье и подающий надежды русский шеф. «Серый заяц» в этом году даже попал на 71-е место в одном международном рейтинге лучших ресторанов мира. Я была в предвкушении чудес и сюрпризов. Следователь с сумчатой фамилией поразительно быстро стерся из памяти. Начали с визитной карточки Дома шампанских вин – Brut Imperial. Господи, этот бокал был очень кстати. Шеф со смешной все-таки фамилией – Мошкин – подал к нему сет с названием «Великий Гэтсби». Объяснялось такое решение тем, что Леонардо ди Каприо жить не может без «Моэт» и даже для фильма умудрился организовать грандиозную поставку. И вот, мол, наше спасибо великому Лео, его роли и не менее гениальному Фицджеральду.