Я вернулась в спальню и потрясла мужа.
– Милый, открой глаза.
– М-м-м, – промычал Степан и завернулся с головой в одеяло. – Который час?
– Семь минут шестого, – сообщила я.
– До восьми полно времени, – донеслось из-под перины.
И тут по квартире снова полетел звон. Степан сел.
– Кто там?
– К нам приехала твоя крестная, – объяснила я.
– Не понял, – удивился муж.
– Тетя Мура. Стоит за дверью, сердится, что ты корову не подоил, кур не покормил.
– Это розыгрыш? – засмеялся Степан. – До первого апреля еще далеко.
«Бух-бух-бух», – донеслось из прихожей.
– Наверное, тетя Мура ногами во входную дверь колотит, – предположила я.
Степан встал, пошагал в холл, распахнул створку.
– Ну, здравствуй, – сердито произнесла женщина, втаскивая в прихожую свой багаж. – Горазд ты дрыхнуть! Че, не узнал?
– Нет, – ответил мой муж.
– Вообще не удивилась, – вздохнула тетя Мура. – Когда ты в Хомяково последний раз заезжал?
– Куда? – не понял Степан.
– Туда! – вмиг обозлилась крестная. – Хомяково! Родина наша! Все Дмитриевы оттуда.
– А-а-а, – догадался Степан, – деревня, где моя прабабушка на свет появилась.
– Слава Богу, доперло, как до жирафа, – улыбнулась тетка. – Моя бабушка твоему деду по матери семиюродная племянница. Она давно померла. Мама моя вышла замуж за троюродного сына той семиюродной племянницы, за дядю Андрея. А я дочь его восьмой тетки от второго брака с шестой внучкой деда Онуфрия. Сообразил родство?
Степан шумно вздохнул и развел руками.
– Спозаранку мозг не сразу включается.
– Спозаранку? – переспросила тетя Мура. – Добрые люди уже пообедали! Ох уж эти москвичи! Лентяи!
Степан прищурил один глаз.
– Значит, вы вроде как крестная?
– Ага, – согласилась тетушка. – Мне мало лет было, когда тебя, младенца, в купель опускали. Папа сказал, что хорошо в родстве с городскими состоять. Если вдруг чего в гадкой столице понадобится, то будет где переночевать. И я стала твоей крестной! На всю жизнь теперь связаны.
– Момент своего крещения не помню, – признался муж, – о своей принадлежности к православию не задумывался до момента ухода из жизни мамы. После ее кончины начал вещи разбирать, нашел конверт. В нем мешочек крохотный, внутри крест на цепочке и письмо обнаружились. Мама сообщала, что возила меня крестить за тридевять земель – боялась, что на работе узнают о том, что она в Бога верит. Ее тогда с хорошей службы турнут, из Москвы выселят. Вот и провернула все тайно, в деревне, откуда моя прабабушка родом. Название села забыл, но письмо храню, посмотрю. В послании указано, кто моя крестная мать. Подождите пару минут.
Муж ушел, мы с тетей Мурой остались вдвоем. Тетка заломила руки и закричала:
– Это что ж творится? Родную вытуривают! Вышвыривают! Совсем стыд потеряли! Я к вам сначала на мотоцикле, потом на автобусе, электричке, поезде перлась. В Москве пришлось такси взять. Денег за это срезали – у нас на такую сумму месяц жить можно! А в вашей Москве проклятущей дороговизна!
Я молча слушала гневную тираду. Да, в столице иные цены, нежели в провинции, но так же обстоят дела и в других странах. В глубинке жизнь дешевле. И в Москве есть много такого, что не нравится коренным горожанам. Ну, например, неприлично высокие цены на парковку, засилие гастарбайтеров в ряде районов. К сожалению, жители бывших союзных республик не всегда вежливо себя ведут, часто стараются дать понять окружающим, что они тут хозяева. Не радует постоянная смена плитки на тротуарах, не приводят в восхищение курьеры на велосипедах и люди на электросамокатах. Те, кто пользуется сегвеем, часто несутся по тротуарам сломя голову. Но это наш родной город, он содержится на налоги москвичей. Если кому-то здесь не нравится, этот кто-то может вернуться в свои родные пенаты. На мой взгляд, неприлично приезжать в гости и говорить хозяевам: «У вас тесно в квартире, грязно, готовите невкусно, одежду уродскую покупаете». Положа руку на сердце, ответьте, долго вы будете терпеть такого приятеля или родственника? Небось, живо выгоните вон.
– Меня крестили в Хомяково, – объявил Степан, возвращаясь в холл. – Крестную звали…
– У вас телефон звонит, – перебила я Степана, обращаясь к тете Муре.
Тетя Мура вытащила из кармана мобильный.
– Алло, алло, алло! Кто там? Чего надо? Виктор Петрович? Ой, меня вон гонят! Веником вышвыривают, типа неродная. Держи!
Последнее слово адресовалось Степану, которому незваная родственница сунула в руку трубку.