— Ближе к делу, — сказал генерал.
— Так вот, если какой-нибудь мальчишка действительно побывал там, наверху, внутри этой штуки, и, удирая, потерял ботинок, мы можем довольно легко это установить.
— Каким образом?
— Проверить ботинки у всех ребят в посёлке.
— Это что же, как в сказке о Золушке! — со смехом отозвался профессор Теренцио.
— А что ж, сказка ложь, да в ней намёк, — возразил профессор Росси: ведь надо же хоть как-то наперчить собрату по науке.
— Ладно, — отрубил генерал. — Сличите ботинок. Не добьётесь ничего путного, так хоть заработаете благодарность какой-нибудь мамаши. Как-никак доброе дело.
Хитроумный Одиссей завернул ботинок в газету, обвязал пакет толстым шпагатом, опечатал и положил в шкаф школьной библиотеки, наказав часовому всю ночь не спускать с него глаз.
— Военная тайна, — сказал он. — Никому ни гугу.
Когда он пришёл домой, дети уже спали. Он вкратце изложил синьоре Чечилии события дня, но про ботинок умолчал: военными тайнами не положено делиться даже с жёнами.
Наутро он спозаранку явился в штаб, достал ботинок и пустился в обход — дом за домом, лестница за лестницей, двор за двором.
Тук-тук!..
— Кто там?
— Откройте, синьора Роза. Это я, полицейский Мелетти. Насчёт вашего сына.
— Ну, что там ещё натворил мой негодник?
— Ничего особенного, синьора Роза. Просто приказ командования. Требуется сличить ботинок.
Синьора Роза — или синьора Чезира, или синьора Матильда — в капоте и туфлях на босу ногу выходила к дверям с кувшином в руке, потом будила своего «негодника», и сличение начиналось.
— Как же вы не видите, синьор Мелетти? Ведь это ботинок тридцать второго размера. А мой сын носит сороковой, смотрите, какие здоровущие…
— Приказ есть приказ…
Сличались ботинки целых выводков спящих малышей, и отцы, брея бороды, спрашивали:
— А что, муниципалитет собирается даром раздавать непарные башмаки, да ещё с дыркой? Ах нет, даже с двумя!
— Терпение, терпение, приказ есть приказ.
Разумеется, к ботинку находились парные, и тогда синьор Мелетти учинял допрос.
— А где другой?
— Какой — другой? Другой обуви у моей девочки нет.
— А где ты была вчера вечером в десять часов?
— Синьор Мелетти, — отвечала за девочку мамаша, — во Франции она была, прокатилась в Париж. Где ж ей ещё быть в это время, как не в постели? У меня свидетели есть, спросите хоть у синьора Густаво напротив, он весь вечер у нас просидел, смотрел телевизор.
Синьор Густаво подтверждал. Странствие Хитроумного Одиссея продолжалось.
— А ведь, сдаётся, видел я уже где-то этот ботинок, — бурчал себе под нос рьяный блюститель порядка. — У кого-то на ногах я его уже видел, прах меня разбери. Да-да, видел я уже этот ботинок, как пить дать видел, вот и две дырки на нём. Да, кстати, про какие такие дырки толковала мне утром моя жена? Ах да, Ритучча опять износила ботинки. Обувь на ней так и горит, на этой девчонке, прямо-таки сгорает.
Так, обходя двор за двором, синьор Мелетти добрался до своего дома. Перво-наперво он постучался к привратнице; у неё был сын лет пяти-шести, и она имела зуб на синьора Мелетти и на всех полицейских за то, что года два назад её мужа оштрафовали за превышение скорости.
— Ваша девочка уже встала, синьора Матильда?
— А вы что, пришли её штрафовать? — последовал язвительный ответ.
— Нет-нет, никаких штрафов. Дело вот в чём…
И Хитроумный Одиссей принялся объяснять синьоре Матильде цель своих полицейских изысканий. А тем временем на лестничные площадки высыпали женщины и дети — наблюдать за ходом переговоров. Всегда есть на что посмотреть, когда встречаются синьор Мелетти и синьора Матильда.
— Ах, вот в чём дело! — передразнила синьора Матильда. — По-вашему, выходит, моя девочка марсианская шпионка!
— Я этого не сказал.
— Ну да, вы этого не сказали, зато подразумевали.
— Ну, словом, приказы отдаю не я.
— Ну конечно, вы только штрафы дерёте!
— Я исполняю свой долг! — вскипел синьор Мелетти.
— Ну так проходите, примеряйте ботинок, святая дева Мария! Что, велик, золотко моё? Ладно, возвращайся в постельку, шпионочка ты моя ненаглядная! А теперь я примерю ботинок!
— Помилуйте, синьора Матильда, приказ относится только к детям!
— Э, нет, измываться над бедными ребятишками всякий может. Посмотрим, пройдёт ли у вас этот номер со мной…