По спине мага прополз холодок, и он словно провалился в тот самый день, когда в первый и последний раз видел похожие на эти глаза, в которых мерцали алые отблески.
«Однако это интересно…» - оторопело подумал маг, убирая опустевший диамант обратно в сумку и приветливо улыбаясь мальчишке:
- Ну, давай, что ли знакомиться, парень? Мое имя Сетма.
Краем глаза он наблюдал за вторым мальчиком и живым источником, которые занимались разведением костра.
- Меня зовут Тору, а их, - он махнул рукой в сторону своих спутников, - Лошек и Сэй. Спасибо, что спас мне жизнь.
Парень улыбнулся, а Сетму невольно передернуло.
«Сэй – «шесть» на квирре, то есть это даже не имя, а порядковый номер» - не преминул отметить коссх, вновь бросая взгляд на склонившуюся над занимающимся костром невысокую внешне хрупкую фигурку.
Неожиданно магическое создание выпрямилось, развернулось в их сторону и откинуло с головы капюшон. Сетма на несколько мгновений забыл, как дышать. Ему показалось, что он сошел с ума. Сердце защемило и неистово заколотилось в груди.
«Этого не может быть! Это не возможно! Это не она!»
- Эдика… - непослушными губами прошептал он, жадно разглядывая такие до боли знакомые черты своей кузины.
«Безумный старик!» - пронеслась в голове злая, раздраженная мысль, - «Как он мог использовать ее образ!»
Только сейчас Сетма заметил, как блекло и невыразительно выглядела стоящая перед ним девушка так невероятно похожая на Эдику. Словно перед ним возникло подзабытое, выцветшее воспоминание из прошлого, которое решило напомнить о себе столь неожиданным способом.
- Так и знала, что ты имеешь какое-то отношение к создателю, – внезапно произнес живой источник, чуть склоняя голову набок, - Ты чем-то похож на своего дядю.
Мальчишки с интересом прислушивались к их беседе, хотя Лошек и пытался сделать вид, что пытается что-то разглядеть в потрепанной книжонке.
- Ты знаешь, кто я? – удивился маг, за что удостоился холодной усмешки.
- Создатель иногда рассказывал о тебе, - сказала она, а затем лицо ее на мгновение исказила какая-то странная судорога, и она негромко добавила: - и о ней.
- Он не имел права даже имени ее произносить! – с неожиданной даже для себя яростью, произнес Сетма, - Ее смерть на его совести!
Сэй ничего не ответила – поманила к себе Тору и тот, бросая на все еще бледного и судорожно сжавшего кулаки мага, настороженные взгляды, подошел к живому источнику за своей порцией еды.
Наскоро поев, намаявшиеся и уставшие за бессонную ночь дети, наконец, заснули.
Сетме сон не шел – слишком зол и взбудоражен он был. Как посмел Аттикус дать источнику Её лицо? После того, что он сделал …
Маг сжал кулаки, стараясь не смотреть в сторону сидящего у огня источника. Это казалось каким-то изощренным издевательством.
С Эдикой они были близки с самого детства, несмотря на то, что отцы их общались между собой довольно-таки прохладно, и с каждым годом пропасть непонимания возникшая между двумя братьями только росла.
Кузина была его самым лучшим и верным другом. Только ей он мог доверить все свои даже самые сокровенные секреты. Только она могла понять его как никто другой. С ней было уютно даже молчать – наблюдать, как она читает очередную невероятно толстую книгу, и смотреть, как сосредоточенно хмурятся ее брови, или как она задумчиво прикусывает нижнюю губу.
У той, настоящей Эдики были длинные темные, как и у самого Сетмы волосы и присущий их семье серо-голубой цвет глаз. А еще у нее была чудесная улыбка и удивительный смех, который впрочем, услышать удавалось не часто.
Эдику считали чудачкой, помешанной на книгах и сторонящейся общения. Возможно, в какой-то степени так и было, но для Сетмы она все равно была самым близким и родным человеком.
Он готовился сдать экзамены по двенадцатой ступени, когда узнал страшную новость: Эдика погибла в результате несчастного случая. Мощнейший выброс магической энергии, случившийся в лаборатории Аттикуса, убил девушку мгновенно. Самого дядюшки на тот момент не было в доме, и Сетма не раз ловил себя на мысли о том, что это несправедливо. Почему в расчетах ошибся Аттикус, а расплачиваться за это пришлось кузине.
Сетма так и не смог простить дядю за то, что тот стал невольной причиной смерти Эдики. Да, он понимал, что старик тоже весьма тяжело переживал гибель единственной дочери, но не переставал винить его.
И вот теперь, словно насмешка судьбы – живой источник, к которому он так стремился, заключен в облик той, которую он до сих пор любил. Это вызывало злость, которую Сетма и не надеялся усмирить скоро. Придется как можно чаще повторять себе, что перед ним – не человеческое существо, не его Эдика, а всего лишь разумное скопление магической энергии, обладающее ее внешностью.